Migros, был уволен после того, как пригласил Юдкина прочесть лекцию. Впрочем, заставить Имфельда замолчать было не так-то легко, и он рассказал о пагубном влиянии сахарной промышленности в своей книге «Сахар» (Zucker)98.

Роберт Ластиг и его коллеги снова и снова указывали на то, что медицинским специалистам и диетологам не выиграть битву с ожирением своими силами, поскольку грозный враг – крупные предприниматели – абсолютно превосходит их по «огневой мощи», а его излюбленная тактика – внушать потребителю сомнения в результатах любых научных исследований. В итоге тот факт, что сахар вызывает ожирение, кажется менее очевидным, чем сто пятьдесят лет тому назад, в то время, когда в Англии жил гробовых дел мастер Уильям Бантинг, слуга королевских особ. Сахар всегда был роскошью, а с точки зрения питательной ценности – необязательной добавкой. Мысль о том, что сахар нужен нам как источник энергии, – идею, над которой посмеялся бы в XIX веке любой работник, – теперь продвигают для самой широкой публики. Ради этого создают рекламу, добавляют сахар в рацион солдат и, что самое бесстыдное, ставят в школах торговые автоматы. В наши дни лоббистские группировки, словно ржавчина, мешают правительствам исполнять их главную обязанность – оберегать здоровье и безопасность их граждан.

Производители напитков и сахара утверждают, что профилактика ожирения – это личное дело потребителей, а чтобы подчеркнуть этот момент, в рекламе их брендов используются образы людей, играющих в спортивные игры и занимающихся тренировками. В 2015 году газета New York Times сообщала, что компания Coca-Cola спонсировала исследования, установившие, что главной причиной ожирения является не сахар, а нехватка физических упражнений99. Маркетинговая стратегия рекламирования напитков как части определенного образа жизни, тесно связанного со спортом и фитнесом, заимствована у табачной промышленности, а может быть, и наоборот100. Впрочем, есть и луч надежды: в отличие от тех, кто делает табак, производители напитков могут прибегнуть к альтернативе – подсластителям, не содержащим сахарозы, хотя их благотворное влияние на борьбу с ожирением все еще весьма сомнительно101.

Корпоративный бизнес и подсластители

Те, кто занимается переработкой сахарной свеклы, сахарного тростника и крахмала, всегда преследовали свои собственные интересы и часто конкурировали друг с другом. Тем не менее, когда их бизнес в опасности, они склонны объединяться, откуда бы ни исходила угроза, будь то национальные или международные организации, такие как ВОЗ. Кроме того, у них есть общий враг – это влиятельные производители безалкогольных напитков. Они, в свою очередь, если это не мешает их планам, наносят ущерб братьям Фанхуль и без каких-либо терзаний игнорируют сахарозные подсластители. Они же, как показал пример с глюкозно-фруктозным сиропом, вытесняют из бизнеса фермеров, возделывающих сахарную свеклу или сахарный тростник. Забавно, что именно Роберто Гойсуэта, беженец с Кубы и внук испанца, владевшего сахарной мельницей, занял пост исполнительного директора в компании Coca-Cola, перевел ее на глюкозно-фруктозный сироп и одним махом сберег для фирмы 20 % ее издержек на производство102.

Еще более серьезную проблему, чем глюкозно-фруктозный сироп, представляют собой некалорийные подсластители, и даже странно, что производители свекловичного и тростникового сахара не противились их появлению на рынке всеми правдами и неправдами. Искусственные подсластители открыли новую арену промышленного лоббирования и создали новый язык рекламы. Те, кто их предлагал, неприкрыто стремились донести до покупателей мысль о том, что от сахарозы полнеют, поэтому необходимо покупать ее искусственный заменитель. После такого маркетинга конкурентов производители свекловичного и тростникового сахара немедленно объединили силы и выступили против. Когда в середине 1950-х годов в США появились искусственные подсластители и потребление сахара начало неуклонно снижаться, кубинские фермеры, «Фонд исследований сахара», компания Czarnikow-Rionda и американские рабочие, занятые в сахарной отрасли, создали коалицию, в которую трудно было поверить, и использовали свой значительный лоббистский потенциал в Конгрессе для борьбы с продвижением искусственных подсластителей103.

Впрочем, это была не первая битва с искусственными подсластителями. На пороге XX века немецкое правительство под влиянием свеклосахарной промышленности уже запрещало продавать на обычном потребительском рынке сахарин. Сахарин, изготавливаемый из каменноугольной смолы, был открыт в 1879 году. Его изобрел немецкий химик Константин Фальберг, родившийся в России и получивший образование в Германии. В дальнейшем он был связан с Университетом Джонса Хопкинса в США. Фальберг запатентовал производственный процесс, вернулся в Германию и вместе с дядей построил завод возле Магдебурга – можно сказать, львиного логова мировых производителей свекловичного сахара. Сахарин, превозносимый на всех углах как чудесное открытие, особенно для больных диабетом, привлек немедленное и широкое внимание прессы. В 1901 году, будучи в пятьсот раз слаще сахарозы, сахарин занял 5 % немецкого сахарного рынка, если говорить о «потенциале подсластителей», чем проявил себя как сильный конкурент свекловичного сахара. Фальберг разбогател. Впрочем, на этом этапе немецкий Рейхстаг, из уважения к производителям свекловичного сахара, принял закон, ограничивший производство сахарина только в медицинских целях. После подписания Брюссельской конвенции, серьезно сократившей объемы сахарной продукции, местные промышленники убедили правительство не снимать запрет с производства сахарина, и правительство снова подчинилось. Сахарин продолжили выпускать лишь на одном-единственном заводе104.

Примеру Германии последовало большинство европейских стран, с одним заметным исключением – им стала Швейцария, где исследование искусственных подсластителей внесло свой вклад в расцвет химического гиганта Sandoz105. Швейцарские химики вошли в штат компании Monsanto и создали ряд химических заменителей – таких как ванилин, кумарин и кофеин. Этот химический левиафан, основанный в 1901 году в Сент-Луисе, начинал свою деятельность с производства сахарина для компании Coca-Cola106. В ранние годы XX столетия во многих сладких напитках в США содержался сахарин, произведенный Monsanto.

Сахарин стал одним из врагов, против которых вел свой крестовый поход Харви Уайли. Он добился того, что компания Coca-Cola отказалась от этого подсластителя и всех разновидностей диетической колы (так продолжалось до 1962 года). Ему казалась отвратительной сама мысль об извлечении подсластителя из угля, как и созданной на его основе «отраве», лишенной какой-либо питательной ценности. В 1911 году Министерство контроля за качеством пищевых продуктов (Department of Food Inspection), которое возглавлял Уайли, пришло к выводу, что добавление сахарина оказывает пагубное влияние и снижает питательность продукции. По иронии судьбы, за несколько лет до этого Уайли уже пытался убедить Теодора Рузвельта в том, что сахарин не может заменить сахар, – но эта попытка произошла именно в тот момент, когда личный врач предписал президенту сахарин для профилактики диабета107. В дни Первой мировой войны, когда грозила нехватка сахара, казалось, что возникла благоприятная ситуация для более широкого применения сахарина. Тем не менее пищевой добавкой он служил только в США. Лишь после Второй