одного прикосновения к металлу. Это наверняка было не золото, а что-то другое. И каково же было воздействие этой штуки на организм, если даже мои пальцы начали ныть от краткого контакта с этим сплавом?

Что делать дальше, я не знала и в очередной раз пожалела, что не изучала магию. И, чёрт возьми! При мне не было даже аптечки. Возможно, обычный укол адреналина решил бы дело. Единственное, что я могла сделать — это непрямой массаж сердца и искусственное дыхание. Я попросила вытащить его из ящика и положить на пол, после чего взялась за дело. В такой ситуации, главное, чтоб странные манипуляции не показались несведущим свидетелям подозрительными, и у них не сдали нервы. К счастью, вокруг меня собрались стойкие и разумные люди, которые с некоторым недоумением, но терпеливо наблюдали за тем, что я делаю. Я попыталась воздержаться от наиболее шокирующего приёма — дыхания рот в рот, но поскольку без этого эффективность моих действий сильно снижалась, мне пришлось приоткрыть ему рот и вдохнуть в него хорошую порцию воздуха. Его тело тут же подалось вверх, он судорожно вздохнул и снова опал. Я нащупала у него на шее долгожданное биение артерии.

— Всё, будет жить, — кивнула я. — Отнесите его наверх, уложите в постель и согрейте. Очнётся — дайте немного тёплого вина с мёдом. И воды — сколько захочет.

Бран подхватил брата на руки и вышел из комнаты. За ним ушли остальные. Я села на пятки и осмотрелась по сторонам. Я, наконец, была в этой проклятой камере, но ящик уже был пуст, а молодой рыцарь Айолин был жив. Скоро он поправится, окрепнет и снова поедет на войну. И дай бог, чтоб на поле боя ему не встретился кто-нибудь из наших ребят, обосновавшихся в луаре.

Подобрав цепь, я сложила её в подсумок на поясе, подумав, что потом отдам мужу. Джулиан знает, что делать с артефактами Тьмы. Больше она никому не сможет навредить.

Я поднялась наверх и вышла во двор. Там пир был горой и уже не поминальный. Повара выкатили бочки с элем и таскали на столы запасы из кладовых. Ко мне с кубком ковылял счастливый Хенвас.

— Я не ошибся в вас, леди! — заявил он гордо. — Вы истинная святая Рхонвен! Вы явились, чтоб спасти нашего господина и моего мальчика, иначе всё равно эта чертовка сжила бы его со свету! Что мне сделать для вас?

— Не позволяйте ему выбрасывать колыбель, — сказала я и взяла протянутый мне кубок.

Утро застало меня в том самом зале, который привиделся мне в моём видении. На гербе над камином красовался красный дракон на золотом поле. Я любовалась искусной работой резчика по дереву, потягивая ароматное вино из хрустального кубка. Возле моих ног пристроилась пегая борзая, которая спала, сладко посапывая во сне. Мне пора было убираться восвояси, но хотелось сначала взглянуть на Айолина. Так ли он хорош, как недавно привиделся мне. Моё слабое женское сердце…

Шаги в галерее заставили меня обернуться. В зал вошёл Бран. Он выглядел встревоженным.

— Его светлость очнулся, — сообщил он. — Но, кажется, он не может говорить.

Я вскочила, поняв, что упустила очень важную деталь — печать молчания, о которой говорил Бен.

— Вы осмотрели его тело, когда переодевали? — спросила я, идя вслед за ним по галерее. — Есть какие-нибудь знаки, пятна, печати?

— Ничего, уверяю вас! Я сам присутствовал, когда слуги раздевали и мыли его. Я ничего не заметил.

— Плохо, — пробормотала я. — Я ни черта не понимаю в магии. Одно дело артефакт, который можно убрать, и совсем другое — заклинание.

Я снова пожалела об отсутствии связи. Как хорошо было б сейчас связаться с помощью радиобраслета с Джулианом или хотя бы с Дакостой и Бетти Фелтон и провести консилиум. Но мой браслет превратился в изящное украшение, напоминавшее об утраченных возможностях.

Я вошла в спальню, где вокруг огромной кровати с балдахином толпились слуги и ближайшие сподвижники молодого барона. Он лежал на взбитых подушках в белой рубашке с кружевами, закрытый атласным одеялом. Выглядел он неплохо. Бледность уже покинула его лицо, он был смугл и хорош собой, но его прекрасные глаза снова были полны отчаяния, а губы плотно сомкнуты. Увидев меня на пороге, он подался вперёд. Он явно узнал меня и теперь протянул ко мне руку. Присутствующие расступились, я смогла подойти и сесть рядом. Он взял мою руку в свои ладони, они были сильными и тёплыми, силы быстро возвращались к нему, но в его глазах снова была мольба.

— Нужно заставить эту чертовку говорить! — воскликнул Алед. — Пусть скажет, что сделала с нашим хозяином.

— Она не скажет, — покачал головой Бран. — Если она скажет, это будет равносильно признанию в том, что она с помощью колдовства решила извести своего пасынка. А это — смертная казнь.

— И без её признания это всем ясно, — проворчал Гвилим.

— Она будет всё отрицать, вот увидите!

— Под пыткой она всё скажет, — мстительно заметил оруженосец.

— Ты предлагаешь пытать женщину? — нахмурился Бран. — Баронессу?

— Я предлагаю пытать ведьму, чтоб спасти нашего господина! — крикнул Алед.

— И кто ж это будет делать?

— Палач, — спокойно сказал Гвилем. — Ему платят — он делает. Я знаю, что по её приказу в отсутствие барона он пытал и мужчин, и женщин, и стариков.

— Только скажи, чтоб не торопился вырвать ей язык, — фыркнул Алед, — а то она не сможет ничего сказать.

— Постойте, — встрепенулась я. — Язык! Конечно! Печать должна быть наложена на язык! Ваша светлость, откройте рот, — я нагнулась к Айолину. — Высуньте язык.

— Вот она! — воскликнул Бран, нагнувшись к брату.

Действительно, на языке темнел круг, в котором были начерчены какие-то знаки.

— И как её убрать? — спросил Алед.

— Не думаю, что она рисовала на его языке, — пробормотала я. — Это неудобно, учитывая, что рисунок должен быть воспроизведён очень точно. Скорее, она наложила уже готовую печать. Вот только как? Постойте. Кажется, я вижу… Дайте кинжал. Очень спокойно, ваша светлость, если не дёрнитесь, я вас не порежу, — я осторожно подцепила острием узкого кинжала краешек тонкой ткани, наложенной на поверхность языка, и сняла её. — Сожгите это.

Кто-то из слуг тут же подставил мне блюдечко. Я бросила туда лоскуток с печатью. Блюдечко поставили на стол, полили маслом из лампы и подожгли. Минуту спустя там осталось только жирное чёрное пятно.

— Наконец-то, — тихо прошептал Айолин, глядя на меня. — Вы спасли меня, командор. Я знал, что только вы спасёте меня, знал это с того момента, как увидел вас входящей в зал в замке