– Нет… – слегка скривившись, ответил Василий. – Откуда узнал?

– Прибор позволяет ловить эмоции, а при хорошей настройке – мысли.

Дед не сразу умер, а пару дней еще промучился. Так что я зафиксировал и предсмертные, и посмертные его состояния.

Могу сказать, что, став призраком, дедушка свою обидку отнюдь не забыл. И детишек твоих не помилует.

– Во попал, – с испугом произнес Андрей Рыбин, по всей видимости лихорадочно вспоминая свои прегрешения.

– Кое-кто много рефлексировал из-за смерти соседа. Так что твои переживания, Вася, я тоже отпеленговал, – продолжил я добивать Громова. – Вспомни, как интеллигентская гадливость и депресняк вдруг сменились откровенной пьянящей радостью.

Говоря словами Федора Михайловича, ты вдруг понял, что отныне не тварь дрожащая, а право имеешь. И ничего тебе за это не будет. Удовлетворил, так сказать, чувство собственной значимости за много лет бесправной, хомячковой жизни.

– Сука ты, Волк. И машинка твоя блядская, – в сердцах ответил Василий. – Что ж ты такой хороший, чистый, правильный – с нами, грязью подлой, водишься?

В глазах у мужика дрожали слезы, непослушные пальцы пытались сжаться в кулак. Было видно, что он смущен, уязвлен и обижен до глубины души. И только остатки умиротворения от облучения генератором не дают ему устроить истерику и кинуться в драку.

Я на всякий случай добавил мощности излучателю и миролюбиво заметил:

– Любой человек, если разобрать его намерения, мысли на отдельные импульсы, существо по определению подлое, трусливое, своекорыстное и мстительное. Всякий, кто искренне утверждает обратное, не знает ни себя, ни людей.

– Ты тоже?

– Конечно, – не смущаясь, ответил я. – Но мы отличаемся от прочих тем, что нам за это стыдно.

– И все?

– Ну да. Как иначе… С волками жить – по-волчьи выть.

– А по-другому нельзя?

– Знаешь, теоретически можно создать достаточно большой защищенный объем. Но опять же не для всех. А значит, большинство все равно будет отсеяно. А «страшный суд» будет вершить наше бомжовое воинство с Георгием на красной повязке.

– Ты хочешь сам определить, кого взять в счастливое завтра?

– Да на фиг надо, – ответил я. – Это только в детстве хочется проявить власть, быть непреклонным, чтобы умоляли, на коленях ползали, ноги целовали. Скучно это и противно. Возьмем с собой наши семьи. Я вот, например, дочку возьму и дурочку эту, Сашу-Лену. Вы тоже определитесь. Маму жены, елду ей в сраку, брать не рекомендую. А так – свобода полная.

– А чем плохо спасти многих людей? Пусть даже выбранных милицейскими.

– Во-первых, нет никакой гарантии, что мертвецы не найдут лазеек, чтобы пробраться к большому скоплению людей. Даже не бесплотные, в которых вы не слишком поверили. Простые вурдалаки-мутанты, нажравшиеся человечины.

Пусть к весне выживет один из сотни, людей в Нерезиновой десятки тысяч будет. Всех мутанты, конечно, не заедят…

Но кто из вас готов рискнуть своими близкими ради абстрактного человеколюбия? – Я сделал паузу, ожидая ответа, потом продолжил: – На мой взгляд, замысел в том и состоял, чтобы извести не человеков, а образованный ими сверхорганизм.

– Теперь уже и это, – вяло заметил Андрей. – Ну, баклань, кто там нас в расход пускает.

– Давай сначала рассмотрим, кому это выгодно, – предложил я.

Говорить было трудно. Кумарная расслабуха все сильней охватывала тело, предлагая нырнуть в блаженное безмыслие.

– А это кому-то выгодно? – поинтересовался Быков.

В вопросе была изрядная доля издевки. Я не стал обращать внимания на дешевую подколку и продолжил, будто не замечая иронии.

– Представь, будто у тебя в квартире завелись муравьи или термиты. Они добрались до твоих запасов еды, которую не сколько едят, сколько изгаживают. Они портят цветы, стены, мебель, книги, строят на полу и в сервантах свои колонии…

Жрут, срут, воняют, устраивают разборки друг с другом, оставляя на полу кучи гниющих трупов, подтачивают балки и активно истребляют других обитателей этого мира. Что в этой ситуации сделал бы ты?

– Я в этой ситуации Господь Бог получаюсь? Бога нет…

– Это неважно. Есть он или нет, может, кто поближе найдется.

– Инопланетяне или лемурийцы? – со смехом поинтересовался Громов. – Отсыпь, чего курил… – На этой стадии умозаключений – неважно. Кто-то… Некий разумный фактор. Ты согласен, что хозяйственная деятельность человека портит планету? Пустыни наступают, эрозия разрушает плодородные почвы. Нефть разливается по морям, озоновый слой деградирует, леса вырубаются или засыхают от кислотных дождей.

Из труб в реки и моря льется всякая отрава, ждут своего часа ядерные могильники и отработанные реакторы. Человек использует Землю так, будто у него их в запасе десяток. Будто он сможет, вычерпав планету до дна, выбросить ее в мусорку и пойти дальше.

На месте Земли я бы стал защищаться от своего любимого чада.

– Зачем так сложно? – угрюмо поинтересовался Василий. – Проще запендюрить в планету астероид или устроить смещение полюсов. – Никто не поджигает квартиру, чтобы избавиться от тараканов.

– Значит, вот он, самый простой и дешевый способ извести людей – то, что происходит.

– Зачем? Человек нужный и полезный элемент биосферы.

– А для чего он нужен?

– Кто его знает… – Я почему-то подумал про запись волн экстрасенса-пирокинетика, которая послужила основой для реакции М-распада, но сказал другое: – Может, чтобы ценить красоту, восхищаться, благодарить.

– Волков опять бредит, – в сторону заметил Василий.

– По-любому, разуму человека большая власть дана. Когда миллионы индивидов собираются в кучу и исходят злобой и завистью, грызутся и толкаются, плохо не только этим индивидам.

– О да, возникают волны. Это тебе не в рот плеваться, – продолжил глумливые комментарии Громов.

– Может, и волны, – спокойно ответил я. – А людьми движет обыкновенная психическая ущербность. «Природу покоряют», злобно вгрызаясь в ее нежные потроха, когда смысл жизни – нагнуть ближнего своего.

Вроде бы и понимают, что это плохо, но удовольствие от значимости, власти заглушают тихий шепоток совести. Действительно, планета большая, не убудет.

Вообще, человеческий сверхорганизм штука интересная. Все устремления двуногих, идеалистические и прагматичные, полные прекраснодушной любви к природе и стремления к созиданию, оборачиваются обыкновенной помойкой планетарного масштаба, где горы дерьма и мусора соперничают с бетонными горами, распертыми изнутри залежами больной, ни к чему не годной биомассы.

– Ну и к чему сей монолог? – поинтересовался Василий.

– Все просто. Уничтожать человечество никто не собирался. А вот сверхорганизм по имени Жругр было решено немного подкорректировать. Понято, что уничтожение большинства особей для вида не смертельно. В пределе может остаться только пара производителей, самец и самка, чтобы через поколения снова наполнить мир.