– Заинтересовать этих парней становится все труднее, – сказал Драконобой о роялистах. – Они готовы разбежаться. Думаешь, эль-Сенусси действительно ведет двойную игру?

– Ничто, касающееся политики, меня больше не удивляет. Но я никогда не считал Шадека достаточно умным, чтобы разработать столь сложный план.

– Как нам убедить солдат?

– Даже пытаться не станем. У Эль-Мюрида и Сиди тоже есть свои шпионы. Нужно, чтобы они поверили в смерть Гаруна и Белула.

В штаб-квартиру брата, пригнувшись, вошел Хаакен:

– Хали уже в пути, Браги. Гонец говорит, до него дошли слухи про Гаруна, и он решил вернуться домой раньше. Он считает, что это какой-то трюк.

– Проклятье! Но ведь именно он обеспечивает моральную и политическую поддержку Ученика? Узнал что-нибудь еще? Вроде того, каким путем он идет?

– Нет. Ты же не думаешь, что нам нужно его остановить?

– Именно так я и думаю. Как раз то, что нам нужно. Растрясти старые кости…

– Но…

– Мы именно этого и ждали. Не понимаешь? Это возможность хоть что-то сделать.

– Если действительно хочешь что-то сделать, поторопись. Гонец опередил его всего на пару дней. Если уж Хали решил куда-то отправиться, то мешкать не станет.

– Принеси карты. Посмотрим самый быстрый путь в Хаммад-аль-Накир. Рескирд, скажи нашим, пусть приготовятся. Возьмем еды на две недели, в остальном отправимся налегке.

Хаакен разложил карты, и Браги задумчиво на них взглянул:

– Вижу лишь три дороги, о которых стоило бы побеспокоиться. Мы можем добраться до тех двух раньше его, но это будет настоящая гонка.

– Отправь к самой дальней дороге парней Гаруна. Они привыкли к долгим тяжелым походам.

– Они могут отказаться.

– Рискни. Ты же здесь главный.

– Кто их поведет? Кому ты доверяешь?

– Например, Метилле Амину.

– Ладно. Скажи ему, пусть выходят сегодня. Мы отправимся завтра.

– Ночью будет снег.

– Ничего не поделаешь. Пусть восточной дорогой займется Рескирд. Мы с тобой возьмем на себя среднюю.

– Это долгий марш. Давай возьму восточную.

– Нет, – усмехнулся Браги.

Весь день пути на них выходили посмотреть местные. Солдаты Гильдии медленно шли мимо, склонив голову. Зрители ничего не говорили, и мало кто улыбался. Дети швырялись снежками.

– Хаакен, Рескирд, лучше вести себя с этими людьми по-хорошему.

– Не особо-то они дружелюбны, – заметил Драконобой. – Полагаю, сейчас ты скажешь, что они не на нашей стороне.

– Пожалуй.

Когда они расстались с Драконобоем и его тремя сотнями солдат, пошел легкий снежок. К полудню следующего дня Браги и его трем сотням пришлось сражаться с метелью.

– Совсем как дома, – проворчал Хаакен.

– Как раз то, о чем я совсем не скучаю, – ответил Браги. – Никогда не видел столь сильных снежных бурь в этих краях.

– Никто не видел. Ничего удивительного, что мы угодили в самую гущу. Мы же сумасшедшие, знаешь?

– Скоро будем на месте.

– А что потом? Сидеть и морозить задницы, пока не окажется, что этому Хали хватило ума укрыться где-нибудь у костра?

– Рад видеть тебя в хорошем настроении, Хаакен.

– Хорошем?

– Всегда заметно – ты становишься разговорчивее. И не перестаешь ворчать.

Они наверняка пропустили бы нужную дорогу, если бы она не вела в город и об этом не знал один солдат.

– Это Арно, капитан, – сказал он. – Как раз то место, которое нам нужно.

– Вряд ли нас ждет теплый прием, – сказал Браги.

Так и вышло – после того, как он заставил горожан разместить их на постой. В Арно жила тысяча человек, и никто не принял солдат Гильдии с радостью. Ощущение было не из приятных.

Браги платил что мог и заставлял своих людей вести себя как подобает солдатам Гильдии, но толку от этого было мало.

Прошло четыре дня. Недовольство горожан росло: как и любые простые люди, они хотели, чтобы их оставили в покое.

– Всадники приближаются, – сообщил на пятый день продрогший разведчик. – Четыре или пять сотен. Похожи на Непобедимых.

Хаакен яростно уставился на брата.

– Что, я опять втянул нас в веселую заварушку? – спросил Браги. – Передай остальным. И скажи местным, пусть прячутся по подвалам.

У города Арно не было стен. «Самое подходящее место, чтобы умереть», – подумал Браги, спеша к церкви, с колокольни которой открывался хороший вид на местность. От заснеженных полей отражались яркие лучи послеполуденного солнца. Браги прищурился, но Непобедимых было нелегко разглядеть – они сливались с окружающим фоном. Они шли пешком, ведя лошадей в поводу.

Он заметил среди них одного, одетого в черное. Любопытно. Черный цвет не пользовался популярностью среди последователей Эль-Мюрида.

– И что мне теперь делать? – подумал он вслух. – Вряд ли они позволят нам устроить еще один Альперин.

Вперед вырвался всадник. Браги галопом сбежал по лестнице:

– Хаакен! Они посылают кого-то на разведку. Вели паре человек изобразить горожан. Пусть скажут ему, что все чудесно.

Хаакен помахал ему с чердака городского постоялого двора, и несколько минут спустя на дорогу вышли двое. К этому времени Рагнарсон уже вернулся на колокольню, гадая, удастся ли избежать сражения. На душе было до странного пусто – что-то шло не так. Вряд ли стоило рассчитывать на победу.

Северный ветер усилился, и Браги дрожал. Зима обещала быть суровой, а люди в этих краях не знали, как справляться с холодами и глубоким снегом, как и большинство его солдат. Он не мог даже представить, что они сумеют пережить долгое отступление, преследуемые врагом и обремененные ранеными.

– Но и Хали к такому тоже не привык, – напомнил он себе. – Его людям будет точно так же тяжело.

Сражение обещало быть яростным, и наградой в нем становилось спасение от непогоды. Проигравший в буквальном смысле оказался бы выброшен на мороз.

Браги увидел, как несколько Непобедимых собрались вокруг вернувшегося разведчика. К ним присоединился человек в черном, оживленно жестикулируя. Затем все разошлись. Непобедимые взяли оружие на изготовку и развернулись для наступления на город.

– Вся идея оказалась без толку, – проворчал Браги, снова сбегая по лестнице. – Они идут, Хаакен! – крикнул он, глядя на дорогу и окна, где ждали с луками наготове солдаты. – Проклятая погода. Может, они все же передумают? – Он снова взбежал на башню. – Нужно с этим кончать, – выдохнул он.

Непобедимые добрались до первых домов. Они шли осторожно, каждый с луком или арбалетом.