утром и сказал, что видит клубы дыма, выходящие из окон верхних комнат. Он вызвал пожарную команду, но, кажется, к тому времени все уже просто пылало.

– И каков же общий урон?

– Боюсь, он довольно велик, по словам Мэри. Сгорела крыша и большая часть дома изнутри, но внешние стены остались целы. Джек сказал Мэри, что их спас сильный ливень. Думаю, надо быть благодарными и за это.

– А они знают, отчего это началось?

– Мэри говорит, это могли быть неполадки с электричеством. Некоторые провода были очень, очень старыми. Но, Ава, – она поежилась. – Самое страшное, что я же могла быть там. Я решила поехать в Лондон в тот вечер совершенно внезапно. Изначально я собиралась ехать утром на следующий день.

– А что с животными? Они в порядке?

– Я уверена, что Джек позаботится, чтобы за ними был уход. Пожар задел только дом. – Ческа закрыла лицо руками. – Я не хочу этого видеть. Мне невыносима сама мысль, что этот прекрасный дом теперь весь обугленный и черный.

– Нам придется поехать в Уэльс. Вообще-то это надо сделать прямо сейчас.

Ческа убрала руки от лица и с ужасом уставилась на Аву.

– Ты же не хочешь заставить меня прямо сейчас ехать в Марчмонт? Нет-нет, мне этого не перенести. – И она снова заплакала.

– Ладно, тогда я еду сама.

– Нет! Ава, пожалуйста! – Ческа схватила ее за руку. – Ты нужна мне тут. Ты не можешь оставить меня одну, пожалуйста, дай мне время оправиться от этого шока. Я не могу ехать туда, просто не могу.

Ава увидела, что Ческа снова начинает впадать в истерику. Она подвинулась поближе к ней и обняла рукой за плечи.

– Ладно, – вздохнула она. – Я тебя не оставлю.

– Джек Уоллес сказал, мы все равно ничего не можем там сделать. Он будет заботиться о ферме как обычно, а мистер Гленвильям будет разбираться со страховой компанией.

– Хорошо, но, когда ты станешь спокойнее, мы должны будем поехать туда как можно скорее. Мэри передала, полиция хочет поговорить с тобой, узнать, не замечала ли ты чего-то необычного, перед тем как уехать из Марчмонта.

– Но они же могут прийти сюда? Я слишком расстроена, чтобы вести машину. Кроме того, у меня утром в пятницу назначена важная встреча. На вечеринке после премьеры я встретила одного режиссера, который ужасно хочет задействовать меня в своем новом телесериале.

– А ты не можешь ее перенести? – Ава была потрясена, что ее мать может в такой момент в принципе думать о своей карьере.

Ческа уловила выражение лица Авы.

– Ну, если будет необходимо, то, конечно, я перенесу. И еще – я утром звонила в дом престарелых, у ЭлДжей все очень хорошо. Понятно, что мы не должны ничего говорить ей, пока она не оправится достаточно, чтобы вынести это, так что, думаю, будет лучше не навещать ее день или два. Никто из нас не сможет скрыть от нее это, если мы увидим ее прямо сейчас.

– Думаю, наверно, ты права, хотя нам все равно скоро придется сказать ей об этом. Я только благодарю небо, что она была в доме престарелых, иначе… – Ава передернулась. – И бедный, бедный дядя Дэвид. Что он скажет, когда узнает, что его мать находится в доме престарелых после удара, а Марчмонт сгорел дотла? Я передала ему сообщение, но не знаю, когда он сможет его получить.

– Уже передала? Ну, думаю, что пока он не вернется домой, нам с тобой придется самим со всем разбираться. Если мы будем вместе, мы сможем справиться, правда? Будем поддерживать друг друга и попытаемся во всем разобраться.

– Да. Послушай, мама, если уж мы сегодня не едем в Марчмонт, то у меня днем лекция. Ничего, если я пойду? Я и так ужасно отстаю.

– Но ты же потом вернешься сюда, да? Обещай мне!

– Если я нужна тебе. – Ава встала, поцеловала мать и удалилась. Выйдя из отеля, она поняла, что рада оказаться на улице, на холодном октябрьском воздухе. Здесь казалось, что все идет нормально, как и всегда.

После лекций Ава, как и обещала, вернулась в отель и обнаружила, что ее мать заказала в номер ужин и много шампанского.

– Я думала, мы можем посмотреть вместе какое-нибудь кино, – предложила Ческа, разливая напитки и поднимая серебряные крышки с разнообразных блюд. – Я не знала, чего тебе захочется, так что заказала всего понемногу.

– Мама, у меня лекция завтра рано с утра, а мне еще нужно написать эссе. Я поем, а потом поеду домой.

– Нет! Ава, ну пожалуйста, я не хочу быть сегодня ночью одна. Мне звонила полиция, они придут пообщаться со мной завтра утром. Я боюсь, правда очень боюсь. Может, они скажут, что это я виновата.

– Я уверена, что нет. Им просто нужна информация.

– Пожалуйста, я умоляю тебя, останься со мной. Я знаю, иначе мне будут сниться самые ужасные кошмары.

– Ладно, – неохотно согласилась Ава, увидев в глазах матери отчаяние.

Они поели, посмотрели кино. Ава зевнула.

– Пора спать, – сказала она. – Я лягу на диване.

– А ты… Ты не против лечь вместе со мной? – спросила Ческа. – Там такая широкая кровать. Я не хочу ночью быть одна. Я знаю, мне будут сниться страшные сны. Пойдем, погляди.

Ава прошла за ней из гостиной в роскошную спальню. Ческа куда-то исчезла и появилась вновь уже в шелковой ночной рубашке.

– Ава, а ты не хочешь переодеться?

– У меня с собой ничего нет.

– Можешь взять одну из моих рубашек, милая. У меня несколько. Иди посмотри.

Ава зашла в гардеробную и ахнула в изумлении. На вешалках висело множество платьев и костюмов. На полках были аккуратно разложены блузки, белье и ночные рубашки. Даже для такой экстравагантной особы, как ее мать, это было слишком много для суточного пребывания.

Разве что Ческа вообще не собиралась больше возвращаться в Марчмонт…

Слишком уставшая, вымотанная и измученная, чтобы даже начать думать обо всем этом, Ава выбрала одну из наименее откровенных ночных рубашек и натянула ее.

Когда она вернулась в спальню, Ческа сидела в кровати. Она похлопала по ней.

– Залезай.

– Можно, я выключу свет? – спросила Ава, сделав это.

– Я бы предпочла, чтобы он горел. Ава, поговори со мной.

– О чем?

– О чем-нибудь хорошем.

– Я… – Ава не могла ничего придумать.

– Ну ладно, тогда я сама расскажу тебе сказку, как только ты обнимешь меня покрепче. Так весело, правда? Как будто мы где-то в общежитии, – сказала Ческа, устраиваясь в объятиях Авы.

Ава с тоской подумала о своей чудесной спальне в Марчмонте, теперь почерневшей