часа до полудня мы подъехали к КПП на въезде в усадьбу Козел-Поклевских. Николай поднял правую руку с белой повязкой и шлагбаум тут же пошёл вверх. Часовые на КПП споро повязывали себе белые полоски материи.

— Тут наши,— сказал мне Николай,— Все остальные нет. Может и захочет кто присоединиться, но это вряд ли.

Подъехали к главному входу. Под удивлённые взгляды раненых, вышедших на прогулку, из кузова высыпали вооружённые люди в чёрной форме с белыми повязками на рукавах. Немцы лишь недоумённо переглядывались. Взяв с собой Риту, Николая и ещё троих я направился к входной двери. Остальные остались у машины, готовые в любое мгновение открыть огонь. Первый, кого я встретил войдя внутрь был мой собутыльник и "лепший друг" Карл, он же гауптман Ранке.

— Герр майор! Макс, какими судьбами?— видно было, что Ранке очень удивлён как моим визитом, так и моей группой поддержки.

— А, Карл,— я изобразил радость,— Это очень хорошо, что я тебя встретил. Я здесь исключительно по службе,— я вытащил из кармана гестаповский жетон и предъявил его гауптману,— В ведомство рейхсфюрера пришла жалоба, что из вашего госпиталя поставляют в другие госпиталя контингент явно монголоидной расы. Это категорически недопустимо переливать кровь от представителей неполноценных рас немецким солдатам. Меня направили сюда разобраться с жалобой и провести первичную селекцию контингента.

— Но с этим вопросом нужно обращаться к доктору Краммеру,— окончательно растерялся Ранке,— Он тут главный по всем медицинским вопросам и он решает, кого из контингента использовать сразу здесь на месте, а кого отправлять в другие госпиталя.

— Прекрасно. Отправьте кого-нибуть за ним, а мы с вами пройдём посмотрим, что вы на этот раз собираетесь отправлять. Ведь отправкой, насколько я помню, занимаетесь именно вы, Карл?

— Да, конечно, господин майор. Прошу вас следовать за мной.

Мы прошли в пристрой, в котором когда-то, наверное, была конюшня. Сейчас помещение было разделено на несколько частей, в каждой их которых стояли деревянные нары в три яруса. На нарах, прижавшись друг к другу, сидели дети. Много детей. От совсем маленьких, до подростков.

— Что здесь происходит?— раздалось сзади. К нам быстрой походкой спешил, как я понял, сам, если можно его так назвать, доктор Краммер.

— Я так понимаю вы доктор Краммер?— не давая перехватит инициативу в разговоре спросил я,— Я майор Штирлиц,— я ткнул жетон почти в нос Краммеру,— Мне поручено проверить имеющийся у вас контингент на предмет наличия представителей монголоидной расы. В ведомство рейхсфюрера Гиммлера пришла жалоба, что вы поставляете в частности в госпитали в генерал-губернаторстве именно такой контингент. Это недопустимо. Сколько у вас сейчас в наличии голов и сколько вы планируете отправить в ближайшее время?

— Э..,— Краммер несколько растерялся от моего напора,— На сегодняшний день у нас 327 единиц контингента. К отправке подготовлено 140. Остальные разделены на две группы. И вообще, подобное невозможно,— возмутился он,— У нас проводится тщательная селекция ещё на стадии поступления. Возможно из других пунктов, таких как наш, была поставка бракованной партии доноров. Но мы здесь совершенно не при чём.

— Хорошо, господин Краммер. Пройдёмте в ваш кабинет и там продолжим разговор. Я намерен выяснить все нюансы порученного мне дела.

Дав знак троим нашим бойцам остаться мы с Ритой в сопровождении Ранке и Краммера направились в кабинет начальника госпиталя. Проходя по коридору мимо одной из открытых дверей я резко остановился. Там в сверкающем белизной помещении за подмышки была подвешена маленькая девочка. Её грудь обхватывал широкий, туго затянутый корсет. Ступней на её ножках не было. Вместо них на ногах были какие-то манжеты, от которых отходили трубки. Трубки тянулись за ширму к двум кушеткам, на которых лежали немецкие раненые. Вокруг них порхала медсестра в белом чепчике и что-то им в пол голоса щебетала, заботливо поправляя простыни. Ещё одна медсестра следила за тем, чтобы кровь от девочки равномерно текла по трубкам. Двое мужчин-санитаров в это время снимали со стола, похожего на массажные из моего времени, те, что с прорезью для головы, только тут ещё были предусмотрены отверстия для рук, тело мальчика подростка. Рядом со столом на специальной подставке стояли в ряд бутылочки грамм по 50 каждая, наполненные кровью.

Ещё не до конца осознавая то, что увидел, я сделал шаг внутрь помещения.

— Здесь у нас пункт забора крови. Заодно сразу и прямое переливание раненым делаем. Свежая кровь творит буквально чудеса,— Краммер рассказывал так, словно всё происходящее было вполне нормальным явлением. Хотя для них это может и была норма.

Я выхватил пистолет и всадил по пуле в каждого, кто находился в помещении. В жирного немца, лежащего на кушетке и смотрящего масляными глазами на филейную часть весело щебечущей медсестры, в его комрада на соседней кушетке, в медсестру и её напарницу, следящую за тем, чтобы кровь из ребёнка вышла вся, в двух санитаров, деловито укладывающих труп мальчика на носилки. Сзади, хрипя перерезанным горлом осел на пол гауптман. Краммер стоял с обалделым видом глядя на меня.

— Этого живым,— по-русски бросил я Рите, кивнув на находящегося в оцепенении доктора.

Я бросился к девочке. Признаков жизни она уже не подавала. Я подхватил почти невесомое тельце и вдруг она открыла глаза и чуть слышно прошептала;— Мамочка... больно...

Я почувствовал, как она в последний раз встрепенулась, словно маленький воробышек, и затихла...навсегда.

В этот самый момент здание ощутимо вздрогнуло, задребезжали стёкла. Со стороны входа раздалась длинная пулемётная очередь и вслед за ней несколько автоматных очередей и серия глухих взрывов. В соответствии с планом бойцы забросали гранатами караульное помещение. Гуляющих по парку немцев похоже тоже помножили на ноль. Я аккуратно, словно самую дорогую ценность, положил девочку на кушетку и, выйдя в холл, громко прокричал; — Внимание! Всем оставаться на своих местах! В коридор не выходить, к окнам не подходить! Нарушителей ждёт смерть!

Почти сразу дверь одной из палат открылась и оттуда показались двое немцев в больничных пижамах. Короткая очередь Ритиного автомата срезала их на пороге.

— Повторяю! Все вышедшие в коридор и подошедшие к окнам будут убиты!— аж в горле запершило от крика.

Во входную дверь вбежал один из бойцов.

— Товарищ майор! Караул весь перебили, немцев в парке и у входа тоже. Заняли оборону. Со стороны деревни слышна стрельба.

— Ясно!,— я был доволен. Пока всё идёт как надо. Старшина наводит шорох у себя в расположении и скоро должен выдвинуться сюда. Партизаны тоже