должны вот-вот подойти,— Передай Николаю, чтобы двоих сюда прислал. И внимательно следите за окнами, чтобы ни одна гадина не сбежала.

Партизаны и бывшие дружинники подошли почти одновременно. Из-за этого чуть было не перестреляли друг друга. От той силы, что привёл с собой старшина, командир партизанского отряда Сидарчук просто обалдел. Два пушечных броневика, танк, два немецких броневика, десять грузовиков и больше сотни хорошо вооружённых бойцов. Это Плужников по пути заглянул "на огонёк" в комендатуру и экспроприировал там автотранспорт. Вернее огонёк там появился уже после визита хомячистого старшины. Зато теперь будет на чём вывезти детей в сторону Брянска. Именно туда был намерен выдвигаться со своим отрядом Сидарчук. Он уже отправил в брянские леса связников, которые должны выйти на связь с действующими там партизанами и организовать встречу колонны. Да, далеко, больше двух сотен километров, но наличие автотранспорта позволяло существенно сократить время в пути. А уж провести колонну в обход населённых пунктов партизаны смогут. Во всяком случае Силантий Михайлович в том едва не божился.

Колонну сформировали быстро. Головными в ней пойдут два мотоцикла, "Ганомаг" и наш БА-10, замыкать колонну будет второй "Ганомаг", БА-10 и огнемётный танк. Пока грузили детей мы с Ритой прошерстили документацию. Краммер очень скрупулёзно фиксировал все поступления и отправки детей, результаты своих исследований по переливанию крови и вскрытию ещё живых детей. Здесь были и фотографии. Страшные фотографии. Информация по другим подобным госпиталям тоже нашлась. Всё это мы тщательно упаковали и передали Сидарчуку с наказом во что бы то ни стало доставить это вместе с детьми за линию фронта.

Колонна уже ушла, а наша замыкающая группа с танком, броневиком и парой мотоциклов с коляской немного задержалась. Осталось последнее незаверщённое дело. Всех немцев, и раненых и персонал госпиталя, сразу по приходу партизан согнали в одну самую большую палату на первом этаже. Краммер стоял рядом со мной напротив входа в усадьбу и дрожал как осиновый лист.

— Господин майор, что с нами будет? Не забывайте, что мы некомбатанты и здесь госпиталь, а значит мы подпадаем под действие международной конвенции. Кроме того есть правила войны, по которым нельзя уничтожать госпиталя,— клацая зубами как от холода произнёс он.

— Вот как?— я посмотрел на него словно на насекомое,— Скажите, Краммер, а вы вспоминали о конвенции и этих ваших правилах, когда выкачивали всю кровь из детей? Из НАШИХ детей!?-последнюю фразу я буквально прорычал, заставив этого псевдодоктора отпрянуть,— Вспоминали ли об этой конвенции и этих ваших правилах ваши лётчики и танкисты, когда расстреливали, бомбили и давили гусеницами наши эшелоны с ранеными, госпиталя, больницы? А ведь на них даже слепой увидел бы символику красного креста. Впрочем можете не отвечать. Не вы первый, кто попадается мне в руки и начинает лепетать о конвенциях и каких-то правилах войны. Только, почему то, эти самые правила должны действовать лишь в отношении вас, а другие под их действие не подпадают. Так что придётся вам отвечать за все ваши злодеяния.

— Что..что...что вы собираетесь с нами сделать?— голос Краммера аж вибрировал от страха.

— Что касаемо вас, то вы будете повешены. Вот здесь,— я махнул рукой в сторону ворот, над которыми сверху была ажурная кованная решётка,— а остальные,— новый взмах рукой и огнемётный танк рыкнув двигателем подкатил поближе,— Знаете, Краммер, у нас у славян есть замечательный закон кровной мести. Вы убивали наших детей, буквально пили их кровь, но их кровь вам не достанется. Вы понесёте самую жуткую кару.

Из ствола танка вырвалась струя нестерпимо жаркого пламени и ударила в окно. Стекло сопротивлялось лишь мгновение и вот волна очистительного огня ворвалась в набитое нелюдями помещение. Сквозь гул пламени были слышны крики и визги заживо сгорающих прислужников Сатаны.

Мы уезжали, оставляя позади пылающую усадьбу и мерно покачивающегося в петле бывшего когда-то человеком Краммера. Сегодня Смерть останется голодной. На повороте от аллеи, ведущей к усадьбе на дорогу мы немного отстали, пропуская вперёд танк. Это и спасло нам жизнь. Едва вывернув из-за деревьев танк вдруг исчез в ослепительной вспышке, разбрасывая в разные стороны куски брони. Из-за крайних домов деревни выползли две самоходки, а за ними густая цепь вражеской пехоты. И это были не тыловики, это были явно имевшие боевой опыт солдаты.

Броневик, развернув башню в сторону немцев, выскочил на дорогу, прикрываясь горящими останками танка и, выстрелив, метнулся обратно. На месте, где он только что стоял, вспух взрыв. На самоходки его выстрел не произвёл никакого впечатления, а вот пехота залегла. Я выдернул из крепления на коляске пулемёт и залёг в придорожной канаве. Рядом пристроилась Рита. Николай с остальными бойцами занял позицию чуть в стороне. Установив пулемёт я выждал, когда немцы опять поднимутся и выпустил по ним очередь. Немцы опять залегли и кое кто из них навсегда. Самоходки остановились и начали доворачивать корпусом на нас. Я послал по ним пару коротких очередей надеясь на то, что получится разбить приборы наблюдения. Похоже что не разбил. На стволе одного из "штугов" расцвёл цветок выстрела и снаряд разорвался с небольшим недолётом. Вторая самоходка ударила немного в сторону от нас. Этим тут же воспользовался экипаж броневика, который в очередной раз выскочил на дорогу и влепил 45-ти мм. снаряд прямо в гусеницу одному из "штугов". Самоходка крутнулась на месте и замерла. К сожалению это было последнее, что сделал героический экипаж бронеавтомобиля. Чуть в стороне, ломая яблони и забор, выползла ещё одна самоходка и выстрелила в броневик. С БА-10 взрывом оторвало башню, которая перевернувшись в воздухе упала на середину дороги.

Одновременно с этим со стороны немцев начался ураганный огонь такой силы, что головы нельзя было поднять. Наши мотоциклы превратились в изрешеченные куски металлолома. Я попытался сменить позицию и тут что-то сильно ударило меня по бедру. Нога сразу перестала меня слушаться и что-то тёплое потекло на землю. Я хватанул по ноге рукой и поднеся её к лицу увидел, что она вся в крови. Всё, отбегался.

— Илья!— Рита метнулась ко мне,— Ты ранен!

— Ага! Ты тоже это заметила?— с какой-то обречённой весёлостью ответил я. А что уж теперь? Всё! Уйти нам не дадут, да и ходок я теперь откровенно никакой. Так что осталось только принять смерть как подобает Мужчине и Воину и дать хоть какой-то шанс уйти остальным. Рита тем временем перетянула мне ногу выше раны ремнём и уже полезла за перевязочным пакетом.

— Оставь!— бросил я