посмотрела в его бездонные глаза. — Я ведь упоминала, что «восемь» — это плохое число? Скверное? Оно приносит несчастья и сулит неудачи. Нам не следовало принимать в братство стразу двоих новых приспешников тогда.

Голос Ирмингаут прозвучал столь печально и проникновенно, что внутри Гвальда что-то съёжилось и затрепетало.

— Это ведь просто суеверие, неужели ты… — мужчина повёл рукой, указывая на собеседницу, однако его размышления прервали.

Кухонная дверь распахнулась, и маленький, аккуратный дворик особняка первым делом заполнил тёплый, культурный свет, что лился из жилого помещения и вселял странное чувство уюта и умиротворения в ночных гостей.

— Госпожа, добрый дин, — кивнул посетителям рослый и статный юноша. — Вы припозднились, батюшка уже переживает. Что…

Визитёров встречал Эмерон Чёрный Вереск, любимый отпрыск Чесферона, донга Кирнов, которому вряд ли частенько в жизни доводилось приветствовать пришлых и отворять им врата лично.

— …что приключилось с дверью?! — взор молодого капитана стражи остановился на поломанной балке, которая ещё полчаса назад была цела.

Но Ирмингаут только прикрыла глаза и пожала плечами, вытесняя своим корпусом Эмерона с прохода и освобождая тем самым дорогу и для Гвальда, и для себя.

— Юный господин, — мастер тоже кивнул Чёрному Вереску, продвигаясь внутрь здания сразу за эльфийкой. — Мы не при делах.

Эмерон лишь скорчил непонимающую мину и тут же поспешил за гостями. Уже втроём они поднялись на второй этаж особняка, следуя за горящими свечами и масляными лампами, и направились в хозяйскую спальню, обустроенную сейчас под приёмный зал.

— А-а-а-а! Госпожа Ирмингаут! Мастер Гвальд! — радушно воскликнул Эйлетт Чесферон, стоило ему только завидеть гостей в дверях. — Я уж было думал, что вы не явитесь на встречу, и подведёте нас и Его Высочество наследного принца!

Воевода с наслаждением потирал свои окладистые, смоляные усы, держа в левой кубок с вином. Его редким проблескам радости и нечастым улыбкам не было цены, ведь матёрый солдат почти никогда не веселился, при том всегда излучая суровую, неприступную искренность.

Первый ар дома Чёрных Ворот, донг Кирн, стоял в окружении не менее серьёзных мужчин средних лет, вооружённых мечами и кинжалами, и облачённых в весьма дорогостоящие наряды. Явление на это тайное собрание такой привлекательной женщины, как Ирмингаут, воспринималось присутствующими словно дуновение только сменившегося ветра, что гнал на чёрствую, запёкшуюся землю пары́ животворящей влаги и лёгкую морскую свежесть. Эмерон уже был здесь единственной юной кровью, зелёным ростком и новой надеждой, а Ирмингаут добавила в атмосферу пару всплесков красоты и вдохновения… веры в будущее, за которое ещё имеет смысл сражаться с бесами. Но, конечно, никто из смертных мужей в жизни не посмел бы сравнивать Ирмингаут с обычной людской женщиной, хоть исподтишка и заглядывался на её великолепную фигуру, обтянутую тёмной курткой и кожаными штанами.

— Наших ушей уже достигли плачевные известия, прискорбно это слышать! — громогласно объявил Эйлетт, пока сын его помогал гостям расположиться в зале. — Печально, что мы лишились аванпоста на задворках омута!

Совершив могучий глоток вина, Чесферон с грохотом водрузил опустошённый кубок на стол.

— Впрочем, до кануна празднества осталось совсем немного, и настроения в городе отнюдь не играют на руку Главному советнику и королеве-матери! Сие — и ваша заслуга, Белая Семёрка!

— Однако, мы считаем, что у Зархеля ещё имеются кое-какие припрятанные карты, — вымолвил закадычный приятель и правая рука Эйлетта. — В Исар-Динны движется процессия так называемой Тысячелетней Фахарис, великого и прославенного божества, окружённая почитателями из культа Служителей костей, и поговаривают…

— …и поговаривают, — продолжил за старинным другом хозяин, — что к процессии уже присоединились полчища страждущих фанатиков. Ходит слух, что в деревнях и весях, через которые проезжает караван Фахарис, население бросает свои урожайные поля и тучные стада скота, и отправляется в паломничество в столицу под покровительством божества. Что будет, когда вся эта честная толпа заявится в Исар-Динны?

— Хм… скорее всего, Зархель запланировал возвестить от имени Фахарис о том, что правление Её Милости Зармалессии — предприятие угодное небожителям, а посему и вполне законное, — ответил седовласый уроженец боковой ветки Кирнов, и единственный здесь маг, бывалый волшебный гебр.

— Это понятно, Асармон! То был вовсе не вопрос! Нам следует… — Эйлетт задумчиво покрутил ус на пальце и лишь потом закончил фразу. — Нам следует ответить врагу той же монетой. Игла Виликарты! Вы ведь добудете её, госпожа Ирмингаут?

Благородный мужчина с угловатым и острым лицом перевёл свой грозный взор на Ирмингаут, и эльфийка незаметно поперхнулась.

— Коли Вы добудете сей священный камень, как и обещали, моя госпожа, то, уверяю, нашим планам будет просто обеспечен успех! Как дряхлая мумия прогнившей до основания старухи, наверняка даже не божественной по природе своей, сумеет сравниться в силе с чудодейственным минералом, который неустанно стерегут неподкупные стражи, и который, согласно легенде, невозможно заполучить?

Когда Эйлетт Чесферон завершил свою представительную речь, возле каждого присутствующего члена собрания уже дожидался кубок, полный вина. Пятнадцать пар нетерпеливых глаз уставились на Ирмингаут, в том числе и Гвальда, и женщину охватил непонятный жар.

— Солнечный камень, этот бесценный арашвир, нашими трудами окажется в руках Его Высочества наследного принца и возвестит об эпохе нового процветания для всего Элисир-Расара! — добавил Эйлетт, взволнованно постукивая пальцами по кромке стола и вскидывая вверх густые брови. — Разве не славное дело, а?

— Да! — подхватил лучший друг Чесферона. — А поганый змей Зархель будет свергнут сразу же, как только Его Высочество вернёт себе корону…

— Только в камне этом течёт кровь… — пробубнил себе под нос седой волшебник. — Он проклят!

— Тише ты! Зачем я вообще тебя позвал, Асармон? Ты спятил, как и всякий маг! Довольно молоть суеверный вздор и пугать наших союзников! Ну так что, госпожа Ирмингаут? Мастер Гвальд?

Глава почему-то молчала и сохраняла робкую неподвижность, настолько несвойственную ей, что Гвальд шагнул вперёд, загораживая хрупкую дамскую фигуру боевой подруги своей размашистой спиной.

— Мы всё помним, Ваша Светлость, и мы постараемся раздобыть камень к кануну…

— Нет, мы не постараемся, мы раздобудем арашвир, — наконец, очнулась Ирмингаут и сразу переняла бремя лидерства. — Вам не следует тревожиться об этом, лучше подумайте над тем, как поквитаться со Служителями костей, и, в особенности с Фирамом, этим рыжим демоном, главарём независимой банды чистильщиков.

Эйлетт как-то подозрительно ухмыльнулся, а затем поднялся на ноги и направился к эльфийке. Похлопав союзницу по спине тяжёлой кистью, словно своего товарища по оружию, он тихо вышептал ей на ухо:

— До меня дошли ещё одни пренеприятные сведенья, моя госпожа, мол, один ваш подопечный самостоятельно навлёк на себя беду и гнев небес. Он развязал грязную вражду с Азурком Алном, а этот прохиндей — на хорошем счету