В Элисир-Расаре маги и жрецы утверждали, будто рост сада и прирост божественной субстанции — это одно и то же. Только сады Данаарна — это чёрные, угольные пески: никем не возделываемая почва без малейших перспектив, и без надежд на новую жизнь.

Немудрено, ибо все события происходили в королевстве людей. Здесь надежда — лжива, вера — ненадёжна, а любовь отравлена безумием. В мире смертных нет вечных и нетленных ориентиров, и дорогу им освещает блеск мёртвых, давно потухших звёзд.

Глава восьмая. Приди в дом

Когда корабль Зархеля причалил в порту захолустного пункта на пути к Исар-Диннам — некоего Земляничного острова — здесь уже вовсю бродили слухи о приключившемся в столице.

Несмотря на благие прогнозы погоды, скромное, но быстроходное судно Главного советника в плавании настиг шторм, и за борт смело большинство бочек с припасами и пресной водой, поэтому экипаж вынужден был совершить незапланированную остановку. Вообще, если бы шторм выдался чуток более напористым и мощным, то Зархель Великолепный и Дуностар пошли бы на дно, и на сим бы завершилась их история. Однако, безразличная к страданиям природа никогда не проявляла даже зачатков совести, а вот кровожадные боги Элисир-Расара, напротив, славились изощрённым чувством юмора и злыми помыслами. Поэтому корабль Зархеля уцелел; по правде говоря, он выплыл из бури с наименьшими повреждениями, и за разгул стихий, казалось, расплачивался лишь один Дуностар, которому ничего не оставалось, кроме как сойти на сушу в дремучей глуши Земляничного острова, и вновь исполнять роль слуги и распорядителя своего властного дядюшки.

Пока в портовой таверне Дуностар за кружкой пива ожидал, когда на борт погрузят заказанные товары, то внимательно прислушивался к болтовне местных завсегдатаев. Стоило седьмому ару дома Аон покинуть корабль, как до него сразу начали доноситься тревожные вести. Например, о том, что на Исар-Динны нежданно и негаданно накинулась гроза из «потустороннего мира», коя принесла с собой моровую болезнь — оспу предков, впоследствии оказавшуюся совсем не тем, чем она представлялась на первый взгляд. Выяснилось, что столицу терзала не эпидемия, а непонятные существа — повреждённые негули. Скорее всего, это — результат некой подпольной деятельности Зархеля, итог испытаний его свежеобретённых войск из воплощений утопших, туманные и секретные козни, такие, в которые не посвятили даже Дуностара, самого близкого к Зархелю человека. Только ведь на данной ноте слухи не заканчивались, а, наоборот, то ли под влиянием спиртных напитков, то ли из-за буйства мрачных фантазий они расцвечивались и преумножались. Народ судачил, будто от напасти столичный град избавил не кто иной, как наследник престола собственной персоной! И не абы как, а при помощи призванного создания из пластов Междумирья, ужасного и вселяющего страх демона. Или божества? Да какая разница, для обывателя это — одно и то же. Вот так родилась легенда о пришествии на благословенные земли Элисир-Расара бога из чёрного песка и пыли, Агрота, ну, или Эймана Эра Данаарна, коли соблюдать точность.

— …нет, ты можешь в это поверить? — удивлённо и в тот же миг восторженно вопрошал некий господин в залатанном сюртуке у своего захмелевшего собеседника. — Мало того, что оказалось, что Его Высочество жив и невредим, так он ещё и способен повелевать такими силами! Невообразимо!

— Невообразимо, да… — зачарованно согласился мужичок с красным лицом, всем напиткам предпочитающий креплёное вино. — Но разве ж это дело — обращаться за помощью к демонам? Разве это не порочит достоинство и честь?

— Цыц! — возмутился разгорячённый посетитель, ударяя кулаком по столу. — Что может быть более нечестивым, нежели дурные миазмы этого подлого мошенника, Главного советника? Тьфу! Это его змеиное зловоние отравило разум Её Милости королевы-матери!

— Так и есть, так и есть, — понимающе покачал головой пьяница.

— И какой от этого вред, когда зло на стороне света, сражается с бо́льшими мерзостями?

Его нетрезвый приятель неуверенно похихикал, после чего в таверне воцарилось затишье. Однако, пораскинув мозгами и совершив ещё пару глотков горячительного напитка, мужик ехидно выпалил:

— К слову, о змеях. Слыхал ли ты, добрый дин, что в столицу из города Орм движется целая процессия божественной Фахарис?

— Фахарис? Кто такая Фахарис?

— Так жители Тёмных Ручьёв нарекли Моранну, богиню разложения и пупырей.

— Быть того не может! — искренне удивился господин в поношенном сюртуке. — Неужто легенды сбываются? Наверняка Моранна спешит в столицу, дабы потягаться со своим братом, Агротом…

На мгновение человек приуныл, но вскоре продолжил речь:

— Ну и ну… нет места живым на поле брани, на коем сражаются всевышние. А я-то считал, что вблизи Орма откопали останки древнего дракона!

— Вот именно! — очень вдумчиво протянул забулдыга, приподнимая вверх одну бровь. — Останки дракона! Божественного Химгура Кардрагона, а не какой-то там Фахарис…

Но Дуностар более не слушал сплетен, он вновь увлёкся любимым, и весьма привычным делом — принялся вертеть на мизинце тонкое золотое колечко Его Высочества. Вскоре взор его чернильных глаз перепрыгнул на соседний перстень — роскошный и массивный, увенчанный чистейшим тёмно-малиновым камнем в окружении бесчисленных бриллиантов. Камень этот имел странную, непостижимую натуру и проявлял двуличность, столь несвойственную его сородичам: он изменял свой цвет в зависимости от освещения, и из мрачного пурпурно-красного при пламени свечей перевоплощался в ярко-синий как только лучи солнца задевали его поверхность. Двоедушие и неискренность — удел всех благородных по крови людей, и Дуностар с отвращением фыркнул. Рядом на стойке покоились его перчатки мечника, обычно скрывающие фамильные сокровища Аонов, но… не теперь.

— Всё готово, мой господин, — сквозь зубы вымолвил боцман, который незаметно подобрался к правому плечу Дуностара. — Отправимся сегодня, или дождёмся утра?

— Отправляемся сейчас, — скомандовал седьмой ар. — Дяде промедленье не по вкусу.

Боцман вышел из таверны первым, а темноволосый Дуностар в последний раз оглянулся на столик, за которым вели праздную беседу отдыхающие островитяне. Мужчины продолжали разглагольствовать, и почтенный сын донга Аон надел по пути перчатки, а затем покинул трактир под звучание громких слов:

— …драконы! Магическая драконья кровь!

Лицо Момо быстро вернуло себе прежние очертания, все следы побоев исчезли почти окончательно, и, казалось, ничего уже не напоминало о приключившемся. Правда, парнишка до сих пор занимал нижнюю опочивальню — личную комнату Гвальда, и большую часть времени пребывал в каком-то сонном забвении, поэтому в течение дня Лили ухаживала и присматривала за ним.

Сейчас травница тоже сидела на низком табурете возле постели дремлющего потерпевшего, и протирала лоб Момо чистой тканью, как только на нём появлялась испарина. Каждый миг этих печальных бдений давался Лили с великим трудом — она