князей и дружинников ускользал от народного сознания, поскольку был ему чужд и даже противоположен. Источником богатств князя, которые позволяли ему одевать, вооружать и содержать дружину, были дани и оброки, судебные штрафы (вира) и доходы собственного хозяйства. Там, как и во владениях бояр, работали зависимые люди – холопы, от главного управляющего замком, огнищанина, до последнего свинопаса. Начальствовали, как правило, холопы по договору-ряду (рядовичи), но большинство были захваченными в походах рабами-пленными. Без них хозяйства князей, их бояр и старших дружинников, начинавших жить своими домами и искавших дополнительных доходов, просто не могли обойтись. Торговля рабами была на Руси развитой – недаром рабы упоминаются в ромейских, еврейских и восточных источниках в числе главных русских товаров – и прибыльной. Конечно, в Киеве никто не дал бы за раба 40 золотых монет, как в Царьграде, но все же раб был дорог. А для развития собственного хозяйства, при изобилии свободной земли, – бесценен. Особенно если угонять целыми семьями славянских, все понимающих и адаптированных к нашей природе смердов.

Многие кажущиеся бессмысленными с военной точки зрения походы князей во владения друг друга во время усобиц обретают разумную цель, если мы осознаем: из каждого набега дружинники пригоняли новых холопов. В самом деле, что еще можно было взять с русской деревни-веси? В северных лесах огромные, рубленные из вековых бревен дома самым ценным предметом имели печь. Но она передвигалась только в сказках. Большую часть дома занимали хлев для скотины, овин с запасами сена, житницы для зерна, сарай для саней, телеги, лодки и прочего нехитрого инвентаря. Скот и транспорт можно было угнать, нагрузив зерном, рыбой и медом в бочках, ралом для сохи, серпами, топорами, долотами и стругами, домотканью.

У смерда можно было отнять копье, лук и стрелы, нож, у его жены – красивое пряслице (грузик на веретено в виде бублика из розового шифера с Волыни). Мебель в веси ограничивалась столом и лавками, убранство – половиками, полавочниками, скатертями и полотенцами-ширинками. В доме имелись ручные жернова для размола зерна, деревянные бочки, корыта, глиняные корчаги и горшки. Не слишком завидная добыча! Если не заставить смердов самих везти это всё, угоняя их в рабство. Тем более что смерды были мобильны и их хозяйство было нетрудно переместить во владения нового господина. Женщины вообще все богатство носили на себе: цепочки, мониста, серебряные и бронзовые подвески, кольца, браслеты, жемчужное и бисерное шитье головных уборов – кокошников, разноцветные бусы и куски узорчатого шелка, продаваемые бродячими купцами-коробейниками.

В центральной полосе Руси дела обстояли так же, разве что большая изба здесь сменялась множеством отдельных построек для жилья, скота и припасов. Чем дальше на юг, тем реже встречались маленькие избенки у воды – бани. На Среднем Днепре, Десне, Припяти и южнее княжеские и боярские дружинники встречали хаты чуть ли не наполовину вкопанные в землю и даже сложенные не из бревен, а из обмазанных глиной хворостин. Вместо печей здесь были открытые очаги: ведь людям больше досаждал не холод, а летний зной. Вместо рала здесь можно было отобрать у смерда лемех тяжелого плуга. И за зерном лучше было ходить на черноземный юг.

Только угоняя смердов, дружинник мог мечтать о настоящих хоромах – укрепленном центре собственных владений. Хоромы появились задолго до того, как письменные источники начинают рассказывать нам о бурной деятельности князей и дружин. Уже в VIII–IX веках они состояли из деревянных срубов, подобно хороводу окружавших сомкнутыми стенами небольшой двор, обычно на холме. В хоромах гнездился боярин со своими домочадцами и слугами (челядью), всего 20–30 человек. У подножия холма была разбросана сотня-другая жилищ холопов-рабов, закупов – временно несвободных должников, отрабатывающих взятую ссуду-купу, и рядовичей, ставших холопами по договору-ряду с ограничительными условиями. Хоромы знаменовали собой господство над крестьянами, принадлежащими владетельному семейству. Кроме хором и людей боярин владел землей, угодьями, пчелиными бортями, рыбными ловлями, скотом и птицей, запасами зерна и снеди, хозяйственным инвентарем и деньгами – всем тем, что могло понадобиться обычному крестьянину-смерду, особенно в тяжелый год. Лично свободных крестьян и при Владимире Мономахе было подавляющее большинство, однако шансов угодить в кабалу у смердов хватало. Важнейшим способом добыть холопов был военный поход, а отличный повод к нему давали усобицы.

Раб был вещью, имуществом господина, и убить его хозяин мог так же просто, как разбить горшок. Если раб поднимал руку на свободного – его убивали. Убить чужого раба без повода значило нанести вред имуществу: за это по «Русской правде» следовало заплатить цену холопа владельцу и штраф князю, как за всякую порчу чужой собственности, далеко не дешевой. Холоп не мог свидетельствовать в суде, а дети и все изделия раба принадлежали хозяину. Женившийся на рабе без ряда с ее господином становился не рядовичем, а полным – обельным – холопом. Смерду, взявшему в тяжелый год ссуду, приходилось отрабатывать ее почти как холопу. Хозяин мог побить закупа за провинность (за битье без вины полагался штраф), но не мог продать. Закуп отвечал за порчу имущества господина, а не выплатив купу, совершив преступление или попытавшись бежать, превращался в раба.

Особая подлость системы угнетения состояла в том, что порабощение проводили сами рабы. Приказчиками, ведавшими хозяйством и домом любого господина, – тиунами и ключниками – могли быть только холопы или рядовичи. Они ненавидели свободных смердов и стремились обратить их в рабство. Смерды, жившие на земле, так или иначе присвоенной или пожалованной боярину князем, постоянно чувствовали эту опасность. Развитием этих отношений стало появление в селах принадлежавших боярам укрепленных дворов, тип которых местами сохранился до сих пор: дом, хлев и сараи стоят глухими стенами наружу, а свободное пространство между ними перекрыто высоким забором с воротами, в которых имеется калитка. Здесь, как в тюрьме, жили холоп-приказчик, рабы и закупы, вынужденные оберегать хозяйское добро от свободных и окруженные ненавистью соседей. Но у боярских хором и дворов было свое пугало – княжеские замки.

Вся Западная и Центральная Европа была тогда покрыта различными по архитектуре, но одинаковыми по замыслу следами Средневековья: замками, тяжелыми и зримыми символами господства вооруженного меньшинства над покоренным населением и постоянной войны владетелей микроскопических государств между собою. На Руси таких символов Средневековья почти не осталось, но это не значит, что их не было. Экспедицией академика Б.А. Рыбакова были тщательно изучены остатки замка в Любече, построенного Владимиром Мономахом в бытность его князем Черниговским. Рассмотрев устройство и жизнь этой крепости, мы можем быть уверены, что познакомились с основными чертами всех русских княжеских замков и отношений, завязанных вокруг них.

Замковая гора в древнем городе Любече у Днепра отрезана от домов горожан глубоким рвом. Укрепленная площадка на вершине крутого холма невелика – всего