же тогда случилось, – она для него как незаживающая рана. Прошлое нельзя облачить во всепрощение; напротив, рана гноится, и этот гнойник грозит лопнуть в любой момент и снова сделать больно. И поэтому он изо всех сил старается не раскрывать тайны прошлого, и мне остается действовать очень аккуратно, чтобы выцепить по крупицам то, что мне необходимо знать. И если я попытаюсь добыть чуть больше, я лишь разбережу рану, и прошлое хлынет из нее кровавым потоком. Папа может умереть от кровопотери.

Обе стороны простили друг друга. Но есть ли смысл расспрашивать тех, кто был вовлечен в ту ситуацию?

А что насчет меня? Как я вписываюсь в это уравнение?

Родовое чудо

Вот история, которую был готов рассказать мне папа, и я перескажу ее так.

Бабушка была родом из Исана, хотя не из той провинции, где родилась мама. Захотев сбежать от нищеты, она уехала искать работу в Сарабури, где устроилась на текстильную фабрику. Она была красивая, наивная и неграмотная. Работать она начала в возрасте шестнадцати лет, и спустя год стала жить с каким-то парнем. Он был бригадиром на фабрике, и бабушка вообразила, что с ним обретет безопасную жизнь. Несколько лет они прожили не в браке, о чем не знали даже ее родители, но она ежемесячно посылала им деньги, так что они за нее не беспокоились.

Прожитые вместе годы для бабушки были не безоблачными. Этот бригадир ужасно с ней обращался, а еще у него были проблемы с выпивкой, наркотиками, азартными играми, не говоря уж о всех его женщинах на стороне. Не прошло и года, как он проявил свою истинную сущность, принялся постоянно избивать ее и довольно скоро надоел всем соседям в округе хуже горькой редьки. А бабушка все это терпела, потому что была убеждена, что обязана ему по гроб жизни и что он мог выгнать ее в любой момент.

У них родились два сына. Когда мальчики появились на свет, бабушка захотела съездить всей семьей к своим родителям, чтобы те увидели внуков. Но бригадир был против, заявив, что она вынуждает его познакомиться с ее родителями. В глубине души бабушка подозревала, что так оно и было на самом деле – именно этого она и хотела. Да, ей хотелось, чтобы ее дети узнали ее родителей, а еще она решила, что пора бы ему попросить ее руки. Так уж было принято, ведь у них уже было двое детей. Несмотря на его возражения, она тайком свозила сыновей к своим родителям. Когда же она вернулась, он жестоко избил ее, лишил работы на фабрике и вышвырнул из дома.

Она почти неделю пролежала в больнице. Вот там-то она и встретила дедушку.

Дедушка работал врачом на полной ставке в окружной государственной больнице, а еще управлял частной клиникой около рынка в Кэнг Кхое. Он был известным, уважаемым и прогрессивным врачом, который одним из первых стал практиковать методы традиционной тайской медицины для лечения пациентов. Хотя он провел несколько лет за границей, изучая современные медицинские технологии, он признавал и ценил местную медицинскую науку.

Дедушка обожал бабушку – куда больше других своих пациентов. Он всегда симпатизировал тем, кому пришлось пережить в жизни столько, сколько ей. Он нашел ей работу в китайском ресторане, с чьим владельцем был знаком, и он также нашел для нее новое жилье.

Бабушка великолепно готовила, дедушка тоже, но ему ни разу не довелось продемонстрировать ей свои кулинарные способности. Она готовила ему еду и в контейнерах приносила в его клинику. Он искренне восхищался ее стряпней, и для него это был повод видеться с ней как можно чаще.

Потом он стал захаживать к ней, и именно в тот период родился мой папа.

В конце концов бригадиру удалось ее разыскать. Он силой уволок ее обратно к себе, чтобы она заботилась о его сыновьях. Крик стоял страшный, он угрожал снова избить бабушку, но вмешался дедушка и как следует отделал его со словами:

– Сукин ты сын! У тебя хватает храбрости только женщин бить. Убирайся отсюда и даже не смей опять тут показываться!

И бабушка больше никогда его не видела.

Дедушка был человек неординарный: многознающий, умелый, тонко чувствующий. Умный и физически сильный. Он был совершенный мужчина. Возможно, чересчур совершенный для человека бабушкиного уровня, как считали окружающие, особенно двоюродный дедушка Тай. Но это никоим образом не беспокоило дедушку.

Двоюродный дедушка всегда смотрел на бабушку свысока, попрекая ее необразованностью и называя ее безграмотной деревенщиной. Ему также не нравилось, что дедушка Сиам привез ее жить в Тхап Кванг – на землю, принадлежавшую двоюродному дедушке Таю. После того как они сюда переехали – тогда папе было только три годика, – дедушка Сиам исчез.

Поползли разные слухи. Говорили, что он уехал за границу учиться, что он был врачом-волонтером, расквартированным на тайской границе, что он свихнулся на почве медицины и что попытка соединить традиционное тайское врачевание с современной медициной вызвала грандиозный хаос у него в голове, и поэтому он, мол, исчез в пещере в джунглях Канчанабури… Или так уверяли. Но через несколько лет дедушка Сиам вернулся, вполне в здравом уме и даже еще более харизматичный, чем раньше.

Он вернулся с новыми знаниями и умениями, которые приобрел за годы своего исчезновения. Он модернизировал терапевтические методики в своей клинике, освоив новейшую терапию стволовыми клетками, от которой тогда все сходили с ума. Эта новость вмиг распространилась. Он начал думать над открытием новых филиалов с упором на эстетическую медицину и создание красоты изнутри. Он открыл массажный салон и спа, а также магазин, где торговали препаратами для здоровья и красоты. Бабушка работала бок о бок с ним, заботясь о процветании его бизнеса, и они провели вместе лучшие годы своей жизни.

– Ну и шарлатан, – комментировал двоюродный дедушка Тай. – Это же бесчестно – делать деньги на людских надеждах и мечтах!

Все это было очень зыбко, считал двоюродный дедушка Тай. Такая работа не гарантировала ни финансовой безопасности, ни стабильности. На самом деле это была даже не настоящая работа: это был консьюмеризм чистой воды!

А через несколько лет двоюродный дедушка Тай именовал ее не иначе как «мерзким капитализмом».

Дедушка Сиам, считал он, наживался на бедных – людях, которых он считал необразованными и не видящими дальше своего носа, людях, желавших изменить цвет кожи в мгновение ока и посему слепо веривших в чудо терапии стволовыми клетками. Он говорил, что даже если эта терапия способна вернуть подвижность ранее парализованным