«Дорогая милая моя Ксения, сегодня день твоих именин, хотя я не нашел этого в календаре. Поздравляю тебя от всего сердца и шлю мои пожелания тебе здоровья и всех благ. С утра я ощущал потребность поговорить с тобою письменно именно сегодня. Как часто мы проводили этот день вместе всей семьей и при иных обстоятельствах, более счастливых, чем нынешние. Бог даст и эти пройдут.

Я не допускаю мысли, чтобы те ужасы, бедствия и позор, которые окружают нас всех, продолжались долго. Я твердо верю, как и ты, что Господь умилосердится над Россией и умирит страсти в конце концов. Да будет Его Святая Воля. Живем по-прежнему тихо и спокойно и постоянно вспоминаем дорогую Мама́ и вас, милых».

«Спасибо большое, тетя Ксения, душка, за открытку. Письмо Папа́ передала, теперь пересылаю тебе ответ. Сегодня чудная погода, сидела утром на подъезде и грелась на солнце. Теперь в саду стало еще скучнее, срыли гору не совсем, но для катанья она больше не годится. Навезли много дров, и Папа́ пилит, мы ему помогаем. За этот год научились колоть и пилить. А что вы делаете? Как поживаешь? Выходит ли Бабушка на воздух? Собираемся петь… но регент еще не был, т[ак] ч[то] не знаем, успеем ли петь в субботу. Почти каждое воскресенье играем маленькие пьесы. Теперь уже весь запас вышел, придется повторять. Не знаю, когда ты получишь это письмо, говорят, что почта не ходит, а мы все-таки продолжаем получать письма… Всего хорошего, моя дорогая. Крепко Тебя и всех целую. Христос с Тобой.

«7 (20) февраля. Среда 8 (21) февраля. Та же неизменно прекрасная погода с теплым солнцем и поразительной яркой луной по ночам. Судя по телеграммам, война с Германией возобновлена, так как срок перемирия истек; а на фронте, кажется, у нас ничего нет, армия демобилизована, орудия и припасы брошены на произвол судьбы и наступающего неприятеля! Позор и ужас!

14 (27) февраля. Среда. Приходится нам значительно сократить наши расходы на продовольствие и на прислугу, так как гофмарш[альская] часть закрывается с 1 марта и, кроме того, пользование собственными капиталами ограничено получением каждым 600 руб. в месяц. Все эти последние дни мы были заняты вычислением того минимума, кот[орый] позволит сводить концы с концами.

2(15) марта. Пятница. Вспоминаются эти дни в прошлом году в Пскове и в поезде! Сколько еще времени будет наша несчастная Родина терзаема и раздираема внешними и внутренними врагами? Кажется иногда, что дольше терпеть нет сил, даже не знаешь, на что надеяться, чего желать? А все-таки никто как Бог! Да будет воля Его Святая!

8 (21) марта. Четверг. Сегодня год, что я расстался с дорогой Мама́ в Могилеве и уехал в Ц[арское] Село. Получил письмо от Ксении. Погода была непостоянная, то солнце, то снег, но в общем теплая».

«9 апреля. Понедельник. Узнали о приезде чрезвычайного уполномоченного Яковлева из Москвы. Он поселился в Корниловском доме. Дети вообразили, что он сегодня придет делать обыск, и сожгли все письма, а Мария и Анастасия даже свои дневники. Погода была отвратительная, холодная и с мокрым снегом. Алексей себя чувствовал лучше и даже поспал днем часа два-три.

18 апреля. Среда. Выспались великолепно. Пили чай в 9 час. Аликс осталась лежать, чтобы отдохнуть от всего перенесенного.

По случаю 1 мая слышали музыку какого-то шествия. В садик сегодня выйти не позволили! Хотелось вымыться в отличной ванне, но водопровод не действовал, а воду в бочке не могли привезти. Это скучно, т. к. чувство чистоплотности у меня страдало. Погода стояла чудная, солнце светило ярко, было 15° в тени, дышал воздухом в открытую форточку.

2 мая. Среда. Применение „тюремного режима“ продолжалось и выразилось тем, что утром старый маляр закрасил все наши окна во всех комнатах известью. Стало похоже на туман, кот[орый] смотрится в окна. Вышли гулять в 3¼, а в 4.10 нас погнали домой. Ни одного лишнего солдата в саду не было. Караульный начальник с нами не заговаривал, т. к. все время кто-нибудь из комиссаров находился в саду и следил за нами, за ним и за часовыми! Погода была очень хорошая, а в комнатах стало тускло. Одна столовая выиграла, т. к. ковер снаружи окна сняли!..»

«…Обрадовались Твоему письму. Спасибо большое. Столько времени не было от вас известий, а слухов в газетах так много — вот и все. У нас пока все, слава Богу, более или менее благополучно. Сюда понаехало, конечно, много пакостников и т. д., красногварда и пр., ну и держат нас опять строже. Из того дома перевели всех сюда, порядочно тесно, ну да ничего, Бог даст… Погода весенняя; снег хорошо тает, и воды всюду много. Солнце отлично греет, и мы уже начали загорать. Сегодня было 7 гр. в тени и сильный ветер. Да, мы все ужасно вас жалеем и массу хорошего мысленно говорим. Могу себе представить, как было тяжело покидать Ай-Тд (Ай-Тодор. — Ю. К.)… И вам даже нельзя видеть Т. О. (тетя Оля — великая княгиня Ольга Александровна. — Ю. К.) и Ирину (И. А. Юсупова, жена Ф. Ф. Юсупова. — Ю. К.). Такое свинство, но ничего не поделаешь. Была у нас утром в 11 ч. 30 м. обедница, а вчера — всенощная. Вот и все интересные новости. Знаешь, наших людей больше выпускать не будут, чтобы было как в Ц. С. (Царском Селе. — Ю. К.). Не понимаю зачем, когда нас с прошлого года совершенно так и держат, и для чего других так притеснять, совершенно не понятно и, по-моему, ни к чему. Как забавно одеты, т. е. вооружены, красногвардейцы] — прямо увешаны оружием, всюду что-нибудь висит или торчит. Вам, наверно, тоже делают вещи, так сказать, для вашей пользы, да? Надеюсь, вам удастся поговеть на Страстной. Теперь кончаю. Авось получишь это письмо. Все крепко, крепко Тебя и О. целуем и обнимаем. Храни вас Бог. Будь здорова, душка маленькая. Твоя Ольга. Получила ли письмо Папа́ и мое? Он крепко целует».