— Ведьма! Старая конопатая сука! — ворчал Тибо в компании своих друзей за бокалом вина. — Она мечтает сжить меня со свету. Пятьдесят тысяч! За такие деньги я куплю весь её Кипр, а саму заставлю пришивать мне пуговицы на штанах. И кто её только надоумил! Повесил бы подлеца или всадил кинжал в глотку.

Аутар вспомнил соколиную охоту и подумал, что это могло быть делом рук Изабеллы. Да, но прошло уже столько времени, и она давно мертва.

Друзья — верные маршалы — негодовали вместе с Тибо и советовали ему предложить кузине встречную сумму, в два раза меньшую. Заупрямится — удавить её, вот и вся недолга!

Аутар усмехнулся: а что, он, пожалуй, справился бы с таким поручением. Вот только как воспримет сам граф такой совет? Словно угадав его мысли, Тибо повернулся к нему.

— Друг мой, смог бы ты содрать шкуру с этой рыжей лисицы? Ты же видишь, она мечтает отобрать у меня моё графство. Убей эту тварь, и я обрету покой.

— Я сделаю это, граф, ибо таков твой приказ. Об этом не будет знать ни одна живая душа, — бесстрастным голосом, поклонившись, ответил Аутар.

— Браво, дружище! — вскричали маршалы, поднимая бокалы. — Долой королеву Кипра! Даёшь Шампань! Тибо, не далее чем через месяц Аутар привезёт тебе голову рыжей колдуньи.

Но Тибо внезапно решительно заявил, стукнув кулаком по столу:

— Нет! Не хватало мне ещё воевать с бабой.

— Да ведь она разденет тебя догола! Эта мегера почище Филиппа Строптивого и Моклерка, — не сдавались маршалы. — Те шли на тебя войной, и там всё было ясно, а тут змеиный укус, от которого нет спасения.

— Нет! — упрямо повторил Тибо. — Хоть она и ведьма, но всё же она моя сестра. Негоже мне опускаться до убийства. Я дам ей денег, но не пятьдесят тысяч, а…

Он обвёл друзей вопросительным взглядом.

— Десять! — крикнул Божанси.

— Двадцать! — предложил Клостраль.

— Тридцать! — прибавил Плезиан.

— Двадцать, и ни единого денье больше! — подвёл итог Тибо.

Так он и объявил своей кузине через посредника. Но та, как лошадь, которую тащат от воды, не давая ей напиться, стояла на своём. Тибо добавил пять тысяч. В ответ сестра расхохоталась. Вне себя от злости, крича, что она разорит всю Шампань, брат прибавил ещё пять, но это было всё равно что пытаться плечом сдвинуть с места осадную башню.

— Мерзавка! — кипел негодованием Тибо. — Сквалыга! Она пустит меня по миру. До чего бабы жадны до денег! Но больше она от меня не получит ни су!

И он замолчал. Алиса воззвала к правосудию. Судебный исполнитель обязал ответчика выплатить требуемую сумму или покинуть графство.

Тибо бросился к королю. Тот, вникнув в суть дела, посоветовал Алисе (во избежание многих неприятностей, как он многозначительно добавил) умерить аппетит и прийти к обоюдному соглашению. Кузина истолковала это «во избежание многих неприятностей» как предупреждение, попахивавшее угрозой, и снизошла до сорока пяти тысяч. Тибо, в свою очередь, к своей цифре тоже прибавил пять. На этом дело застопорилось. Телега увязла всеми четырьмя колёсами, теперь её было не сдвинуть с места. Ни одна из сторон не желала уступать ни тысячи. Тридцать пять против сорока пяти.

Но тут некий светлый ум порекомендовал Алисе не доводить дела до крайности: она завладеет графством, но наживёт себе врага в лице короля — они с Тибо большие друзья, к тому же какие-никакие, а братья. Вряд ли это будет способствовать её успешному правлению. Пусть сбавит ещё пять тысяч. Сорок — совсем неплохая сумма, король посмотрит на это весьма благосклонно, да и дружбу кузена она не потеряет. Мало ли, что может произойти; в лице брата она всегда найдёт союзника, вместо того чтобы нажить врага.

И скрепя сердце скаредная кипрская королева объявила конечную цифру: сорок тысяч.

Король (ему было уже девятнадцать лет) посоветовал Тибо согласиться — Шампань всё же не Бри. И Тибо ответил, что готов выплатить требуемую сумму. Алиса задумалась. В душе её страсть к богатству боролась с благоразумием. Она не спала две ночи подряд, ей всё казалось, что она продешевила. Не в силах противостоять жажде наживы, она потребовала от кузена-узурпатора прибавить ей годовую ренту в две тысячи ливров.

Тибо тяжело вздохнул. И взбрело же чертям в голову вытащить его вздорную рыжую кузину из её кипрского королевства! Бесспорно, Тибо был далеко не беден, но, несмотря на его богатое Шампанское графство и даже на то, что несколько месяцев тому назад он, после смерти его дяди Санчо VII, получил корону Наваррского королевства, — несмотря на всё это, он не смог собрать такую огромную сумму. Что было делать, как не обратиться вновь за помощью к королю Людовику?

Бланка немедленно вызвалась помочь Тибо, однако министр финансов и канцлер Людовика нашептали молодому королю о выгодах, которые не только можно, но и просто необходимо извлечь из этого дела. И король объявил Тибо, что казна готова понести убытки в размере сорока тысяч турских ливров, но за это корона требует от графа Шампанского отдать в ленную зависимость королю Франции графства Сансерр, Шартр и Блуа. Тибо махнул рукой. Так королевство приобрело новые земли и отвело от себя угрозу, которую в те неспокойные времена не сегодня-завтра могли представлять собой владения графа Шампани и Блуа.

На этом, полагаю, можно поставить точку в рассказе о регентстве Бланки Кастильской. Людовик стал править самостоятельно, хотя его мать всю свою жизнь помогала сыну мудрыми советами и вновь взяла в свои руки бразды правления в 1248—1252 годах, когда Людовик отправился в Седьмой крестовый поход.

Бросим короткий взгляд на действующих лиц нашей истории.

За год до «Кипрского дела» Тибо женился на Маргарите, дочери верного друга короны Аршамбо VIII Великого. Супруга родила ему шестерых детей, самый старший из них — Тибо V Молодой. Он и стал наследником Шампани и Бри после смерти отца в 1253 году.

После разрешения конфликта со своей кузиной, всего два года спустя, Тибо вновь примкнул к мятежу баронов, на что его подговорили Лузиньян с Раймондом VII. Мотивы его поступка неизвестны. Может быть, мечтал вновь завладеть утраченными территориями. Однако вероятнее всего другое. Его дочь Бланка в 1236 году вышла замуж за сына Моклерка, Жана Рыжего. И тотчас Тибо принял участие в заговоре. Вот то, чего опасалась Бланка и о чём она писала ему, когда он ехал на встречу с герцогом Бретани.

Восстание, как и следовало ожидать, было подавлено.

В 1239 году Тибо отправился с войском крестоносцев на захват Иерусалима. Был заключён союз с Дамаском против Египта, но в ноябре того же года крестоносцы потерпели поражение и ни с чем вернулись домой.

Бланка до конца своих дней любила Тибо, вспоминала былые годы своего регентства и молила Бога, чтобы её любимый вернулся из этого похода. Он вернулся. Не передать словами радость Бланки и самого Тибо, когда они встретились. Её называли «главной любовью его жизни». Так оно и было. Он умер в своём замке, в Провене, пятидесяти двух лет от роду. Последними словами, которые услышали от него, были: «Ты ушла от меня немного раньше, но вот и я. Теперь нас уже ничто не разлучит».