понимая, что батюшке нелегко избавиться от привычного трепетного отношения к ней как к маленькой девочке.

Мерсе знала, что такое женское тело, – она с ним работала. Ей не стоило большого труда сравнивать себя с пациентками, она с интересом изучала собственные груди, изгибы тела, ягодицы, лобок, ноги. Мерсе спросила у Рехины, какие женщины нравятся мужчинам, и была удивлена серьезным и откровенным ответом мачехи: нравятся те, у кого пригожее лицо и выразительные глаза; у кого большие, округлые, крепкие груди; у кого красивый зад и бедра – упругие и чтобы покачивались при ходьбе. «А еще женщина не должна быть волосатой и толстой, – добавила Рехина. – Мужчины хотят, чтобы мы были кроткими, послушными, чистыми и услужливыми, особенно в постели», – закончила она.

– Как вам мои глаза, батюшка? А как вам мое лицо? – напрямик спросила Мерсе.

У Уго сжалось горло, но он не показал виду – подошел, взял дочку за подбородок и принялся изучать, словно бы видел в первый раз, заставляя поворачивать голову то так, то эдак. Прокашлявшись, Уго объявил:

– Самые красивые глаза и самое пригожее лицо во всей Барселоне.

– Батюшка!

– Клянусь тебе. Прекраснее твоих просто не может быть. – Парень с удивлением осознал, что ему в жизни редко приходилось нахваливать женскую красоту, – даже Дольса сама сделала первый шаг. – Самые прекрасные! И…

– И?

– В тебя даже принцы влюбляться будут.

– Здесь таких сразу несколько бегает, и ни один вроде бы не проявляет ко мне интереса.

Точно так могла бы выразиться Рехина, это были как будто ее слова. Уго непроизвольно взглянул на нос Мерсе. Нет. Нос девушки никак не противоречил ее словам.

– Доченька… – Уго оставил льстивый тон и обратился к ней всерьез. – Ты красива, очень красива. Позабудь о принце и дай в тебя влюбиться хорошему человеку.

Мерсе обняла отца.

– А что насчет вина? – спросила она, уже выходя из погреба.

– Будет ей вино.

– А вам, батюшка, однажды придется мне объяснить, что такого особенного в этом вине, которое уж больно всем нравится. – Плутовка нахально воспользовалась моментом, чтобы спросить о своем.

– Вон отсюда! – прикрикнул Уго со смехом.

В замке у винодела не было ни запасов aqua vitae, ни перегонного куба, но все его помыслы были обращены вовсе не на королевское здоровье. Уго наконец остался один в своем подвале. «Дай в тебя влюбиться хорошему человеку», – присоветовал он дочери. Какого же мужчину может найти для себя Мерсе, если отец не способен предложить ей достойного приданого? Вот что самое важное – важнее, чем любовь. Уго часто об этом раздумывал, но всякий раз беспечно откладывал решение. Времени собрать для Мерсе приданое еще предостаточно, оправдывал он сам себя. А теперь оказывается, что годы пролетели стремительно, и вот перед ним возникла женщина тринадцати лет, она ему подмигивает, обнимает и бесстыдно предлагает поговорить о вине, достоинства которого Рехина уже успела ей расписать! Болван! Ведь нужны же деньги! Нужно обеспечить дочке приданое.

Барча закричала, когда Уго явился домой, – как будто несколько дней одиночества были для нее страшным мучением. Она продолжала голосить и во время разговора – возбужденная, благодарная за его возвращение. Мавританка кричала и кричала, не давая хозяину вставить и слова, – так она себя вела в самом начале, когда Уго только что ее купил. Время от времени женщине приходилось утирать слезы. И тогда она кричала еще громче и уснащала свою речь бранью. Уго рассказал Барче о Мерсе, о короле и королеве. А Барча криками поведала ему о том, что творится в Барселоне:

– В городе судачат, что он до сих пор не лишил ее девственности. – (Уго лишь вздохнул в ответ на эти сплетни.) – В городе надеются, что король назначит наследником этого графа, как его там…

– Уржельского, – подсказал Уго.

– Точно!

В конце концов парню удалось с ней попрощаться – поклявшись и снова поклявшись, что обязательно вернется. Уго перешел через улицу и зашел в госпиталь Санта-Крус. Здесь продолжалась работа над залом и крышей южного нефа. Уго искал управляющего или священника, и в итоге ему удалось переговорить с обоими – касательно его должности. Ему сказали, что пришлось нанять нового виночерпия, рекомендованного епископом, но тот чаще бывает пьян, нежели тверез. С урожаем этого года – просто беда. Вино еще не перебродило, а запах уксуса разносится по всему госпиталю. Да этот косорукий даже не помыл бочки!

– Вино нужно любить! – горячо воскликнул Уго.

– Сын мой, любить нужно больных, – поправил священник. – А вино – одно из средств, которые Господь предоставляет нуждающимся. А посему готовить его следует с прилежностью и тщанием, ведь это снадобье – от Всевышнего.

После ухода Уго в замок Бельесгуард в госпитале Санта-Крус замкнули на ключ комнату, где винодел хранил свой перегонный куб и склянки с aqua vitae. И теперь Уго было позволено запереться там для работы. Парень взял пустой бочонок, тщательно вымыл и залил туда все запасы aqua vitae – а это было немало. Затем Уго разобрал сам куб: два медных сосуда в форме тыквы, змеевики и трубки. Он уже договорился с Барчей, что куб пока будет храниться у нее; мавританка выразила свое согласие возбужденным ором. С управляющим он тоже переговорил: нужно будет перенести устройство в дом, что прежде принадлежал Жауме – тому, что вырезал деревянные рукоятки для ножей, а теперь принадлежит мулатке, «да-да, именно ей». А еще Уго попросил управляющего подыскать двух пареньков покрепче, из тех, что вечно шатаются по госпиталю, чтобы они отнесли бочонок с целительным напитком в замок Бельесгуард.

Уго разжился корзиной ежевики (королевские слуги собирали ее в лесах Кольсеролы) и кисло-сладким соком сумел замаскировать привкус aqua vitae в молодом красном вине. Смесь получилась приятная на вкус, густая и крепкая, вот только Уго не знал, достаточно ли этих качеств, чтобы возбудить королевскую похоть. Он отнес напиток виночерпию Гильему де Монткада, тот пригубил вино, удивленно помотал головой, потом сделал большой глоток и наконец высказался:

– Черт возьми! Где ты это взял?

– Купил.

– Послушай-ка, Уго, – тебя ведь зовут Уго, верно? – (Парень кивнул, съежившись от сурового тона и властного взгляда.) – Такое купить невозможно. Я много лет служу виночерпием у его величества и чуть-чуть разбираюсь в винах. Этот ежевичный привкус… приглуши его еще немножко. А остальное – не знаю, что это такое, и даже предпочитаю не знать, но если оно поможет королю зачать наследника – в добрый час!

Может быть, Уго малость переусердствовал с aqua vitae. Он подлил в напиток еще вина и вынес к ужину. Виночерпий снова пригубил и