в противоположность ему, был человеком весьма спокойным и сдержанным, какой-либо враждебности к нам внешне не проявлял. В прошлом оба главаря вели активные боевые действия против наших и правительственных войск, но с 1988 года больше занимались своими проблемами. Впрочем, мне они уже были не интересны и необходимы лишь для обеспечения вывода нашей «точки», ибо времени для общения с ними с целью изучения не было — через несколько часов мне предстояло расстаться с ними навсегда.

Спустя каких-то 30–40 минут подъехали еще человек тридцать мятежников, которые разместились вдоль оградительного забора по периметру «точки». Приблизительно в 10 часов утра послышался гул вертолетов. Летчики, заранее предупрежденные о том, что мятежники будут прикрывать снятие нашей «точки», относились к ним без опасений и сразу же пошли на посадку. Второй «борт» барражировал над нами. Началась погрузка личного состава и имущества. А мы вместе с Лал Мухаммадом стояли и наблюдали за погрузкой. Периодически по радиостанции «токи-воки» группы и посты его охранения докладывали ему обстановку на подступах к «точке».

Мне было особенно интересно наблюдать за «духами», которые с тоской смотрели, как «шурави» грузят в «борт» то, что могло бы, как они считали, по праву остаться им (нужное имущество мы увозили с собой). И когда уже была начата погрузка третьей «вертушки», нервы «духов» не выдержали и они устремились на «точку», стараясь хоть что-то стащить у зазевавшихся «жадных шурави». Лал Мухаммад начал кричать что-то им по-пуштунски, но они абсолютно его не слушали — алчность затмила им разум. Я же не мог допустить, чтобы растащили имущество и оружие у наших солдат, но и стрелять было нельзя, поскольку это переросло бы в перестрелку между нами и афганцами. Выход нашел главарь — он стал лупить палкой своих подчиненных. Мне эта идея понравилась и я тоже, схватив случайную палку, присоединился к нему, стараясь попасть по «рученькам загребущим», нагло тянувшимся к вещам и имуществу наших бойцов. Так мы с Лал Мухаммадом и ходили по «точке», с криками усердно лупцуя его подчиненных пока они не успокоились и отошли от «борта». Тут меня посетила мысль: «Наверное, мне удалось стать одним из немногих советских офицеров, кто может без преувеличения сказать, что бил душманов не только из оружия, но и дубиной». В это время глаза «резанула» фотовспышка — фотографировал кто-то из душманов, «подтянувшихся» к нашей «точке». Подойдя ближе, чтобы рассмотреть фотографа, увидел двух рядом стоявших пуштунов, явно не местных, отличавшихся пакистанским покроем национальной одежды, которые, видимо, были сотрудниками пакистанской разведки, один из которых на сносном русском языке заявил мне: «Мы вас поздравляем с возвращением домой!» Поблагодарив за сказанное, я потребовал, чтобы фотограф (впоследствии выяснилось, что этим фотографом был местный бандглаварь Дервиш Сарбоз) прекратил фотосъемку, но тот отойдя на несколько шагов, стал фотографировать уже меня. Прикрывая лицо рукой и пытаясь воспрепятствовать съемке, мне пришлось последовать за ним еще на некоторое расстояние, но тут до меня вдруг дошло: вокруг одни «духи», все наши уже в «вертушке», а у меня из оружия один пистолет ПМ, в обойме которого всего три патрона (накануне местная пуштунская свадебная процессия подошла прямо к нашей «точке» и, согласно местным обычаям, приветствуя молодых, мне пришлось расстрелять в воздух почти все патроны). Увидев машущих мне из вертолета бойцов, я бросился к нему, пока душманы не спохватились. А вокруг «вертушки» как саранча уже сновали душманы, растаскивая все брошенное нами. Окинув в последний раз взглядом все вокруг, я вскочил в «борт» и мы пошли на взлет. Взглянул на часы: было 12: 05. Прощай Афганистан!

Понимая, что вижу все это в последний раз, с жадностью всматривался в иллюминатор на остающиеся позади афганские пейзажи, на мирных афганцев и «духов». Вот и река Пяндж с ее островами, а за ней здания нашего пограничного отряда и 6-й погранзаставы. Через каких-то десять минут наш «борт» пошел на посадку.

В аэропорту Пянджа возле вертолетной стоянки нас встречал игравший оркестр и красные транспаранты со надписью: «Добро пожаловать на Родину!» Смотря на все это в иллюминаторы, я искренне радовался: «Все, конец войне! Больше никогда не будем воевать, не услышу канонаду боя, не будет страха ожидания подрыва на мине в дороге или попадания пули! За спиной осталось 4,5 года войны». О господи! Как я ошибался. Даже в страшном сне мне не могло привидеться, что уже вскорости начнется война в Нагорном Карабахе, Южной Осетии, Абхазии, Приднестровье и Таджикистане, что Союз рухнет и прекратит свое существование, что впереди у меня еще будет несколько войн и вооруженных конфликтов! А пока же впереди был мир.

В этот же день «бортами» из Афганистана были выведены и загранобъекты «Колонгузар» и «Хатункала», безопасность которых обеспечивали мои товарищи-коллеги старшие лейтенанты Владимир Тепл-н, Алексей Шкл-в, капитан Виктор Равк-в, лейтенант Игорь Матв-в и прапорщик Закир Имам-в.

А 15 февраля 1989 года завершился вывод наших загранобъектов «Талукан», «Нанабад», «Имам-Сахиб» и «Шерхан» (ММГ-3 «Артходжа» в 1987 году была переподчинена 117-му Московскому пограничному отряду). Их вывод также прошел без происшествий. Так, после проведения соответствующей работы нашими разведчиками с позиции ММГ-1 «Имам-Сахиб» вышеупомянутый главарь Мулло Маджид не только отказался от выставления засад против ММГ, но и обеспечил безопасность ее вывода через подконтрольную зону. Аналогичная ситуация произошла и с усиленной заставой «Нанабад». Разведчики 48-го Пянджского пограничного отряда задачу по обеспечению безопасности вывода наших спецподразделений выполнили с честью! Ни один солдат не погиб и не был ранен! Напряженная и эффективная работа разведчиков-пограничников по обеспечению вывода советских войск из Афганистана была по достоинству оценена руководством погранотряда и КСАПО — это был последний и, может быть, единственный случай достаточно многочисленного награждения офицеров и солдат правительственными и ведомственными наградами. Мне же о наших мероприятиях по обеспечению вывода наших спецподразделений из Афганистана напоминает орден «За службу Родине в Вооруженных Силах СССР» 3-й степени.

В заключение отмечу, когда командующий 40-й армии генерал-лейтенант Громова Б. В. при завершении вывода ОКСВ из Афганистана докладывал руководству СССР о том, что у него за спиной не осталось ни одного советского солдата, то он говорил правду, ибо его доклад касался только солдат Советской Армии. Однако советские пограничники (которых как бы в Афганистане не было) у него за спиной все же оставались и несли службу по обеспечению безопасности государственной границы СССР на отдельных опасных направлениях вплоть до июля 1989 года! Тем не менее Афганская война закончилась, но тайная война, порой переходившая в ожесточенные схватки и бои с бандитами на границе с нашим южным соседом продолжалась — впереди были