Грустно от этих слов Сабины. Очень грустно. Конечно, у нас довольно серьёзные разногласия с Дериком, но Нандо не виноват в них. Да, опасность существует, но… я найду тоже сотню «но», чтобы переубедить его. Когда-то мне это удавалось с трудом, а сейчас я просто боюсь писать и лезть в его стратегию, чтобы не сделать хуже, чем уже есть. Попытки трогать Дерика в данный момент грозят ещё большей болью.

Мне предлагают пасту, но я отрицательно качаю головой. Меня тошнит. Я ещё в сильном стрессе, и организм просто отторгает еду. Крекеры спасают и газировка. Да, я очень полюбила газировку.

Уложив Нандо в новую кроватку, купленную пару дней назад, иду в душ, но оставляю все двери открытыми. Я боюсь, и мой страх понятен. Порой я смотрю на сына долгими часами и снова плачу от счастья, оттого что вижу его. К тому же он спит очень плохо из-за зубов. У него набухли дёсны, он психует, постоянно текут слюни, но я не жалуюсь. Я отдаю всю себя ему.

Протирая волосы полотенцем, слышу тихий стук в дверь.

– Редж? – В спальню заглядывает Мег.

– Заснул, – шепчу, бросая взгляд на кроватку.

– Хорошо. Я хотела с тобой поговорить. Это личное, Инга никогда не могла нормально воспринимать взрослые разговоры, а ты… я давно уже собиралась это сказать, но не решалась. Потом ты узнала про нас с Калебом и…

– Мег, всё в порядке. Что случилось? – улыбаюсь ей и, опускаясь на постель, похлопываю по месту рядом.

Подруга взволнованно кусает губу и садится.

– В общем, я люблю Калеба.

– Так. Хорошо. Это здорово, Мег.

– Ага, но я ему об этом ещё не сказала. Глядя на тебя сейчас и на то, что происходит, я боюсь не успеть это сделать, пока не случилось что-то ещё очень плохое. Но я… боюсь показаться дурой, – она кривится и цокает языком.

– Ну, тогда ты недалеко от меня ушла, – толкаю её в плечо, вызывая слабую улыбку.

– Дело в том, что Калеб признался мне в своих чувствах уже очень давно. Он говорит о них так свободно, словно это обыденность. Порой он очень странный. Всегда всё выкладывает в лоб. Даже «я люблю тебя» сказал, когда я чистила зубы, Редж. Представляешь? Чистила зубы с помятым лицом и спутанными волосами. Он просто вошёл в ванную, поцеловал меня в щёку и сказал это. Я была в шоке. Нормальные мужчины хотя бы какую-то речь готовят, ужин там или ещё что-то романтическое, но Калеб нет. У него всё по факту.

– На самом деле он всё сделал правильно, Мег. Он не ходил вокруг да около, он взял и сделал это. Калеб сам по себе такой. У него бывают странные поступки, которые я тоже абсолютно не понимаю. Со мной тоже так было, но не бойся. Если бы Дерик так сделал, то всё было бы куда проще. Забраться в мужское сердце или хотя бы в голову нам невозможно, но хотя бы Калеб говорит и не опасается твоей реакции на свои правдивые слова. Он хороший парень, Мег. Он очень хороший парень. Тебя не смущает то, кем он работает?

– Нет. Я знаю, что он охраняет Дерика, и его могут ранить, даже убить. Всё это я прекрасно понимаю, и вот именно поэтому, думаю, он такой категоричный к себе и ко всем остальным. Он ничего не скрывает, не выдумает, не уходит в сторону. Он даже ругаться не умеет. Выскажет всё и идёт пить кофе. Быстро остывает. Конечно, я боюсь, что он умрёт. Это ненормально, но другой мне не нужен. Я люблю его. Он идеальный и я… боюсь поверить в хорошее, понимаешь? Если я скажу ему, что чувства взаимны, то он пойдёт дальше, а я пока не готова. Ну… меня совесть грызёт из-за того, что у тебя, моей лучшей подруги, столько дерьма случилось с Дериком, а у меня при этом всё отлично. Если я выйду замуж за Калеба, а ты…

– Мег. – Ужасаясь её страхам, беру руку подруги и заставляю посмотреть на меня.

– Ты рехнулась? Ты что говоришь? Считаешь, что я буду завидовать тебе и злиться за то, что ты в этом огромном и чёрством мире ты нашла своего мужчину? Никогда, слышишь? Я буду счастлива стоять рядом с тобой в день свадьбы. Я буду безмерно благодарна тебе за то, что ты пригласишь меня разделить твою радость и любовь. Не важно, что происходит в моей жизни. Она моя, не твоя. Это мои ошибки, и за них ты не должна отвечать и расплачиваться своими чувствами. Ты обязана быть любимой и любить, хотя бы ради меня. Для меня. Я обожаю Калеба, каким бы порой дотошным он ни был. Я обожаю тебя, и ты тоже достаточно пережила, чтобы заслужить своё счастье. Никогда так больше не думай. Никогда, поняла? Не смотри на других. Иди рядом с тем, кто любит тебя и будет любить всегда. Мег, не позволяй себе потерять того, кто подарит тебе намного лучшее будущее. Не причиняй боль ни себе, ни Калебу. Поверь, с этой болью невыносимо жить, и вина за ошибку огромная. Её вряд ли можно будет когда-то исправить. Поэтому не делай глупостей. Скажи ему о своих чувствах. Прямо сейчас. Позвони и скажи ему, потому что ждать нужный момент глупо. Никогда не будет подходящего времени. Я искала его, но не нашла. Так что иди и будь счастлива, – говорю и подталкиваю Мег к двери.

– Но…

– Не нужно никаких «но». Они ломают всё, Мег. Причины, чтобы бояться, будут всегда. А любовь трусости не поощряет. Она отомстит за то, что ты выбрала не её, а свой страх. Иди.

Взволнованно улыбаясь, подруга скрывается за дверью.

На моих губах тоже играет улыбка. Я искренне радуюсь за Мег и Калеба. Надеюсь, что они никогда не окажутся на моём месте. А для меня уже все шансы исчерпаны.

Нандо просыпается в три часа с криком и очередным слабым стулом. У него поднимается температура, и меня это пугает. Сейчас любое отклонение от норм здоровья сына кажутся мне катастрофой. Но я стараюсь взять себя в руки и вспомнить, что это всего лишь зубы. Такое случается. Это нормально. Объяснить это себе же, когда ребёнок не может уснуть даже с жаропонижающим и обезболивающим, довольно сложно. К семи утра у меня уже отваливаются и руки, и ноги. Только тогда Нандо засыпает в коляске на улице, пока я с ним нарезаю бесконечные круги. Лишь убедившись, что он крепко спит, укладываю его в коляску и гуляю ещё полчаса, чтобы наверняка.

Сонная наливаю себе воду и кривлюсь от неприятного запаха молока, которое пила вчера Мег и, видимо, плохо помыла стакан. Она любит пить молоко на ночь даже сейчас, но вот только жутко раздражает то, что она даже не ополоснула стакан, а поставила его немытым на стол.

Оборачиваюсь на шум в гостиной и вижу Сабину, протирающую глаза.

– Тяжёлая ночь, да?

Вымученно улыбаюсь ей и киваю.

– Очень. Отвыкла я уже, но справилась. Он спит, и у меня есть время, чтобы снова вспомнить, за что я люблю сына, – отвечая, нажимаю на кнопку чайника.

– Боже, это настолько ужасно слышится, да? – шепчу, кривясь от своих слов.

– Нормально. Я летела с ним в самолёте, так что прекрасно тебя понимаю. Раньше на самом деле мне казалось странным, что ты ходишь постоянно уставшая, и у тебя вечно ни на что не хватало времени. А сейчас… этот ребёнок требует не одну няню, а целую сотню. За семь часов полёта мне по горло хватило раскаяния за то, что я тогда тебе сказала. Прости, Реджи, я просто завидовала. – Сабина подходит к столу и садится на стоящий рядом с коляской стул, немного покачивая Нандо.