— Как я выгляжу? — нерешительно спросила девушка, медленноповорачиваясь перед Эмили.

Сегодня она надела наряд из бархата цвета аквамарина, сдлинными рукавами и квадратным вырезом. Тяжелые темно-рыжие волосы, сверкавшиев пламени свечи, были убраны со лба, уложены короной и скреплены застежкой изаквамаринов и бриллиантов так, что часть локонов спадала до талии естественнымиволнами, подвитыми на концах. Роскошный туалет выглядел соблазнительным и в тоже время скромным; прическа подчеркивала скульптурные черты слегкапорозовевшего лица.

— Ты похожа на прекрасную деву в древнем храме, которуювот-вот должны принести в жертву кровожадным богам, — торжественнопровозгласила Эмили.

— Хочешь сказать, что у меня испуганный вид?

— Панический. — Эмили сжала холодные влажные руки Уитни всвоих теплых ладонях. — Ты никогда не выглядела лучше, чем сейчас, но этогонедостаточно. Я знаю человека, с которым тебе придется встретиться, и поверь,на него нисколько не подействует появление робкой, запуганной молодой женщины,которую он к тому же до сих пор видеть спокойно не может. Он любил тебя за силудуха и мужество. И если ты предстанешь перед ним в образе воплощенногопокорства и застенчивости, значит, ты не та, кого он любил, и неминуемопотерпишь неудачу. Клеймор позволит тебе объясниться и попросить прощения, но вответ поблагодарит и распрощается. Сделай что-нибудь: спорь, вызови его гнев,если необходимо, только забудь о страхе! Стань той девушкой, к которой Клейтонвоспылал страстью, улыбайся, флиртуй, хоть дерись, но, пожалуйста, никакогосмирения!

— Теперь я знаю, что испытывала бедняжка Элизабет, когда яподбила ее выступить против Питера, — то ли вздохнула, то ли рассмеялась Уитни.Но подбородок сам собой приподнялся, и она стала прежней — гордой ивеличественной.

Эмили проводила ее до кареты Майкла, и Уитни крепко обнялаподругу на прощание.

— Что бы ни случилось, никогда не забуду, как ты сражаласьза меня.

Кони тронули, унося немного успокоившуюся Уитни и оставивпозади трясущуюся от волнения Эмили.

Проведя час в пути, Уитни почувствовала, что постепенноначинает терять самообладание, и попыталась взять себя в руки, представляя ихвстречу. Откроет Клейтон дверь сам или прикажет дворецкому провести ее вкабинет? Заставит ли Уитни ждать или ворвется в комнату и угрожающе нависнетнад ней с холодным, замкнутым лицом, дожидаясь, пока она закончит говорить,чтобы немедленно выбросить ее вон? Как он будет одет? Наверное, в домашнююкуртку, подумала Уитни с упавшим сердцем, оглядывая свой роскошный наряд, закоторый заплатил Клейтон.

Она снова одернула себя и с твердой решимостью постараласьзабыть о несоответствии их одежды и снова сосредоточиться на подробностяхвстречи. Будет ли Клейтон рассерженным или просто безразличным? О Господи,пусть уж лучше он придет в бешенство, пусть набросится на нее, наговоритужасных вещей, только не обращается с ней холодно и вежливо, иначе это будетозначать, что она ему совершенно безразлична.

Ужасное предчувствие неудачи охватило девушку. Будь Клейтонвсе еще неравнодушен к ней, никогда не стал бы хладнокровно дожидаться, покаона приедет, и по крайней мере послал бы сухую записку, сообщавшую, что онбудет ее ждать.

Экипаж резко повернул и остановился перед гигантскимижелезными воротами.

— Он велел не пускать меня! — панически охнула Уитни, но вэтот момент привратник, одетый в темно-красную ливрею, отделанную золотымпозументом, вышел из сторожки и о чем-то заговорил с кучером Арчибалдов.

Уитни облегченно вздохнула, когда привратник позволил импроехать и лошади пустились вскачь по широкой ухоженной дороге. По обе стороныпроплывали бесчисленные газоны и огромные парки, усаженные деревьями, с которыхуже облетела листва. Живописный пейзаж простирался насколько хватало глаз.

Копыта прогромыхали по мосту, перекинутому через глубокийручей, и наконец вдали показался великолепный дом со сверкающими стекламибесчисленных окон и изящными балкончиками. Центральное здание поднималось натри этажа, и гигантские крылья отходили с обеих сторон, служа обрамлениемтеррасному внутреннему двору размером с лондонский парк.

В прошлый раз Уитни была так убита горем, что почти необратила внимание на дом. Даже сейчас она откинулась на сиденье и тоскливозажмурилась, отгоняя воспоминания. Это она назвала его жилище «убогим» или самКлейтон? Да ее собственный дом целиком поместится в одном-единственном крылеэтого, и еще останется место для четырех таких же.

Уитни внезапно показалось, что она едет на встречу снезнакомцем; этим дворцом не мог владеть тот самый беззаботно-веселый человек,который участвовал с ней в скачках и учил играть в карты.

Короткий ноябрьский день подходил к концу — с каждой минутойнебо все больше темнело, и окна здания зажглись десятками огней. Каретаостановилась, кучер спрыгнул и опустил подножку для Уитни.

Удобно устроившийся в белом с золотом салоне Стивен отвелглаза от встревоженного лица матери и начал с рассеянным восхищениемрассматривать мебель восемнадцатого века, обитую белым шелком и золотой парчой.Великолепный эксминстерский ковер покрывал весь пол, а стены были обтянутыбелым шелком. Повсюду висели картины Рубенса, Рейнольдса и Тициана в роскошныхпозолоченных рамах.

Дворецкий открыл входную дверь как раз в тот момент, когдаСтивен с радостной улыбкой вышел в вестибюль, готовясь приветствовать брата иВанессу Стенфилд, но тут же удивленно замер при виде смутно знакомой прелестнойдевушки, завернутой в голубовато-зеленый плащ, подбитый белым горностаем. Когдаона откинула капюшон, сердце Стивена подпрыгнуло от неожиданности. Он узналгостью.

— Меня зовут мисс Стоун, — сообщила она дворецкому мягкиммузыкальным голосом. — Его светлость, кажется, ждет меня.

В этот момент Стивен вспомнил о несвязных пьяных откровенияхбрата, пытаясь сообразить, действительно ли Клей собрался привезти домой женуили всего лишь невесту, взвесил все доводы за и против вмешательства в личнуюжизнь брата и, повинуясь какому-то безумному порыву, принял решение.

Поспешно выступив вперед, чтобы не дать дворецкому объявитьоб отсутствии хозяина, Стивен одарил девушку одной из самых своих обаятельныхулыбок и сказал:

— Мой брат должен приехать с минуты на минуту, мисс Стоун.Не хотите ли войти и подождать его?

На лице красавицы промелькнули два противоречивых, можносказать, взаимоисключающих выражения — облегчение и разочарование.

— Нет, спасибо, — покачала она головой. — Я вчера послалаему записку в надежде, что он уделит мне несколько минут, и попросила егосообщить, 'если это время ему не подходит. Возможно, как-нибудь в другой раз…