Кьен-Коа поднялись на борт яхты. Первые двое крепко обнялись с португальцем.

Канонерки, уступая мощному сопротивлению, взяли курс на выход из бухты, туда, где уже виднелись дымы пароходов, приближающихся из английского Лабуана, а также, вероятно, с Момпрачема.

– Остров еще не в наших руках, – произнес Малайский Тигр, – но теперь мы воссоединились, а значит, обязательно вырвем его из лап неприятеля. Я мечтаю еще раз увидеть, как над моим истинным домом взовьется алый стяг, пусть и на краткий миг.

– Нет-нет, Сандокан, – весело возразил Янес, – если борнейцы хотят получить назад своего султана, а англичане – посла, им придется навсегда вернуть Момпрачем старым хозяевам. А там уже подумаем, как сделать его неприступным.

– Хорошо сказано, – одобрил Тремаль-Наик. – Момпрачем по праву принадлежит Малайским Тигрятам.

Пока они так беседовали, отряды малайцев и даяков под непрекращающимся огнем канонерок приступили к посадке на проа. Многие воины едва стояли на ногах. Несколько дней непрерывных переходов и сражений сделали свое дело. Люди падали, едва ступив на палубу. Канонерки уходили все дальше в открытое море, в сражении наступила передышка, и усталые воины могли отдохнуть. Им еще предстояло дать последний бой у Момпрачема.

– Кьен-Коа, – обратился Янес к старику-китайцу, перед тем как матросы отдали швартовы, – назначаю тебя временным главой Варауни, но учти, убийства и грабежи должны прекратиться.

– Будет исполнено, милорд. К тому же, полагаю, врагов у нас уже не осталось. Вряд ли кому-нибудь из раджпутов удалось выжить. Но прошу вас, если султан вернется, спасите мою голову.

– Можешь рассчитывать на нас, друг. Возвращайся в город и успокой своих.

– Помнишь, я когда-то спас тебе жизнь? – сказал Сандокан. – Ты тогда занимался опасным ремеслом контрабандиста. Дай-ка пожму твою руку.

– Позвольте вашему вечному должнику поцеловать ее вам, господин. – Из глаз старого китайца полились слезы.

– Брось, приятель. Иди и наведи в городе порядок, иначе скоро твои люди сожгут его дотла вместе с последними малайцами.

Тут сквозь грохот пушечных и ружейных выстрелов прорвался воинственный клич Мати и Самбильонга:

– На Момпрачем! На Момпрачем!

И вот все пиратское войско и артиллерия оказались на проа. Спингарды и лилы поместили на носах, чтобы обстреливать удиравшие с поля боя канонерки. Флотилия слаженно перестроилась и направилась к выходу из бухты мимо беспорядочного скопища джонок, чьи экипажи бурно приветствовали освободителей. Флагманом, разумеется, выступала яхта, пушки которой не умолкали ни на минуту.

Варауни горел. Однако стычки мало-помалу утихали, скорее всего благодаря вмешательству Кьен-Коа. С капитанского мостика можно было увидеть пар из труб уходящих канонерок, изрядно потрепанных артиллерией Янеса. А еще дальше, за скалами, виднелся дым пароходов из Лабуана, подходивших двумя группами и не решающихся приблизиться.

– Не пытаются ли они устроить нам засаду? – спросил Сандокан, после того как поприветствовал голландку. – Наше приключение близится к концу, но я предпочел бы сразиться на суше. Проа сослужили нам отличную службу, однако в открытом море они не смогут тягаться с канонерками.

– Они уходят к Момпрачему, – сказал Янес, наблюдая за противниками в свою подзорную трубу.

– Ты их пересчитал?

– Да, Сандокан. Если они соберутся в эскадру, нас ждет встреча с дюжиной вражеских кораблей.

– Думаю, часть из них повреждена нашими пушками.

– Кстати, на Момпрачеме стоит гарнизон? – обеспокоенно спросил Тремаль-Наик.

– Забудь о горстке борнейцев, что оставил там султан, – ответил ему Сандокан. – Мои люди сбросят их в море голыми руками. Ага! Враги объединились. Посмотрим, не попытаются ли они оттеснить нас обратно в бухту.

Действительно, первые канонерки смешались с подошедшими из Лабуана, и все они взяли курс на восток. Сандокан с Янесом переглянулись.

– Интересно, куда они? В Лабуан или на Момпрачем? – спросил Малайский Тигр.

– На Момпрачем, дружище.

– Может быть, их там ждет подкрепление?

– Не исключено.

– Что ж, назад дороги нет. При попутном ветре наши проа могут потягаться в скорости с этими коптящими корытами. Вступят они с нами в сражение или нет, мы все равно идем на Момпрачем.

– Погоди-ка, я хочу предупредить их, что у меня на борту султан Борнео и английский посол, отправленный Лондоном в Варауни. Тогда они поостерегутся в нас стрелять.

Португалец, в совершенстве владевший семафорной азбукой, передал сообщение канонеркам, после чего велел своей флотилии продолжить преследование. Ветер благоприятствовал парусным судам.

Сделав несколько беспорядочных выстрелов, канонерки прекратили палить по яхте и переключились на проа. Руки у Янеса были развязаны, и он не преминул тут же этим воспользоваться. И с каким успехом! Пушки на яхте едва не раскалились: португалец и Малайский Тигр, оба отменные канониры, заставили врагов прибавить ходу.

Время от времени обе эскадры обменивались артиллерийскими ударами, после чего гонка возобновлялась с новой силой. Не прекратилась она и ночью, хотя проа начали отставать. Канонерки, пусть и старые, обладали весомым преимуществом. Пожалуй, яхта их превосходила, но даже бесстрашный Малайский Тигр не решался ввязываться в сражение без поддержки флотилии.

Ничего не изменилось и на следующий день. Противники вяло перестреливались, впрочем без особого успеха, как всегда бывает в морских баталиях на большом расстоянии.

На закате сгустившуюся тишину разорвал восторженный рев с проа. На горизонте появился островок, окруженный скалами. Это и был Момпрачем, древнее убежище славных Малайских Тигров, когда-то заставлявших содрогаться весь архипелаг.

Сандокан и Янес не сводили глаз с вершины. С подветренной стороны скала была полностью отвесной. Двадцать лет назад на ней стоял их дом, окруженный пиратским поселком, похожим на крепкий форт. Мужчины едва сдерживали слезы.

– Наш остров! – воскликнул Сандокан. – Великий Момпрачем! Враги отняли его у нас, но время пришло, и мы возвращаемся домой. Так должно было быть и так будет.

– Да, – кивнул португалец. – Прежде чем вернуться в Индию к Сураме, которая готовится подарить мне наследника престола, я хочу еще раз полюбоваться Малайским морем с вершины этой скалы.

Его фраза потонула в грохоте выстрелов. Канонерки, приблизившиеся к острову, вновь открыли огонь, явно намереваясь дать сражение под прикрытием гарнизонной артиллерии.

– Все по местам! – крикнул Янес.

Сандокан и Тремаль-Наик бросились к орудиям. Все тридцать проа выстроились полукругом и рванулись вперед, намереваясь взять врагов на абордаж. Над морем навис густой дым, в котором молниями мелькали снаряды. Свистела шрапнель из спингард, с утробным воем пролетали гранаты. То и дело раздавались воинственные крики:

– На абордаж! На абордаж! Вперед, Малайские Тигры! Вернем наш остров!

Некоторые проа пошли ко дну, еще несколько сели на мель, но канонеркам не поздоровилось, когда основная часть флотилии ворвалась в бухту и пошла на абордаж. Никому оказалось не по силам противостоять вошедшим в боевой раж малайцам и даякам. Через полчаса пять канонерок было захвачено, две получили пробоины от яхтенных