было не больше сорока лет, загорелый, в ободранных штанах и рубашке, с нечесаной головой и заросшим лицом. Устремив взгляд дальше, старик увидел женщину с ребенком в инвалидной каляске, также просившей милостыню. Старик положил руку Николасу на плечо и спросил:

— Что тебя побуждает давать деньги этому человеку? — старик указал на мужчину у входа в парк.

— Ну я ж говорю, учитель, пробую жить сердцем, как и вы. Хочу помочь этому человеку.

— Не делай этого, мой друг, — сказал старик и посмотрел Николасу в глаза.

— Почему? — удивился Николас. — Разве жить сердцем — это не помогать людям?

— Помогать, — кивнул старик. — Помогать, но старайся это делать не деньгами. Я объясню почему, — поспешил сказать старик, заметив, как Николас открыл рот, намереваясь что-то сказать. — Помоги деньгами тому, кто в силу физических увечий или возраста не может их заработать. Но не помогай деньгами тому, кто способен их заработать сам, но в силу духовного увечья не желает этого делать. Этим ты только нанесешь ему еще большее увечье, убедишь его в том, что его жизнь никчемна, а он ни на что не способен и заслуживает только подачки и жалости со стороны других людей. Помни о том, мой друг, что большинство людей в этом прекрасном мире живут невежественным разумом. Поощряя невежество ты только усугубляешь и без того худое положение. Помоги человеку преодолеть невежество, помоги ему разбудить свое сердце и этим ты сделаешь намного больше, чем, если дашь ему деньги. Невежество — это болезнь, поражающая человеческий разум. Против этой болезни существует только одно лекарство — слово, поэтому не помогай тому человеку деньгами, — старик показал Николасу глазами на оборванного мужчину. — Если хочешь помочь, помоги словом, помоги ему почувствовать вкус жизни, покажи ему, что жизнь может быть другой, без подачек и нищеты, насевших на него, словно блохи на собаку. Если у тебя получиться разбудить его сердце, он будет тебе благодарен до конца своей жизни.

Николас уставился взглядом в землю, затем посмотрел на мужчину и сказал:

— Я даже не знаю, что ему сказать, учитель. У меня и грамма нет той мудрости, которая есть у вас.

— Поверь, мой друг, у тебя этой мудрости не меньше, чем у меня, но для того чтобы обрести ее тебе надо как можно чаще слушать свое сердце. Скажи ему то, что почувствуешь в ту минуту, когда подойдешь к нему. Не думай о том, что ты говоришь, правильные речи или глупые. На самом деле не так уж и важно, что ты ему скажешь. Уже то, что ты подойдешь к этому человеку и заговоришь с ним, наполнит его сердце благодарностью к тебе. Этот человек, как и любой другой, требует внимания, как и любой другой он хочет чувствовать, что он нужен в этом мире, хочет чувствовать себя человеком, а не вещью, о которой вспоминают только тогда, когда случайно замечают ее. Помочь человеку обрести веру и надежду, обрести себя, намного лучше, чем озолотить его.

Закончив говорить, старик слегка сдавил плечо Николаса и улыбнулся. Николас взглянул на старика, затем посмотрел по сторонам и, казалось, задумался, уставившись взглядом в землю.

Старик почувствовал, как учащенно забилось сердце Николаса, испарина, то ли от жары, то ли от волнения выступила на его лбу. Николас побледнел, растерянность застыла на его лице.

Старик убрал руку с плеча Николаса и спросил:

— Что с тобой, мой друг? Что тебя тревожит?

— Я… я не знаю, что ему сказать, — не отрывая глаз от земли, сказал Николас.

— Но я же говорил тебе, что неважно, что ты скажешь этому человеку. Важно то, что ты обратишь на него внимание, а не то, что ты ему скажешь.

— Я… я не знаю, что… что ему сказать, — упрямо твердил Николас, сверля землю под ногами.

Старик снова положил руку Николасу на плечо и почувствовал, как тело молодого человека сотрясает легкая дрожь, словно тот замерз. Старик быстро сообразил, что Николас не мог замерзнуть, так как на улице было жарко. Значит, должна была быть другая причина. И старик начал догадываться какая.

— Скажи мне, мой друг, что тревожит тебя? Возможно, я смогу тебе помочь.

— Я… я… я действительно не знаю, что… что ему сказать, — упрямился Николас.

— Мой друг, прости меня, но мне кажется, что твои слова далеки от истины. Твое тело выдает тебя. Сейчас ты не похож на такого человека, который не знает, но очень похож на такого, который боится. Чего ты боишься, мой друг?

Николас поднял голову и посмотрел по сторонам. Окинув взглядом прохожих, он посмотрел на просящего мужчину у входа в парк и сказал:

— Merde! — услышал старик знакомое слово. — Вы правы, учитель, я на самом деле боюсь. Боюсь, что… — Николас снова посмотрел по сторонам, — что…

— Что подумают о тебе другие люди, — закончил за него старик.

— Да, — Николас набрал полную грудь воздуха и с шумом выдохнул его. — Именно этого я и боюсь.

— Боишься быть непонятым ими. Думаешь, что они тебя осудят, начнут указывать на тебя пальцами и крутить у виска. Стадные инстинкты сильны в человеке и многие «благодаря» им так никогда и не смогут узнать, что такое жизнь сердцем, что такое истинное счастье и удовлетворение. Люди боятся быть белыми воронами, боятся оказаться вне стада, так как не видят вне его ничего кроме смерти. Но я, мой друг, давно покинул стадо и, как видишь, не умер, а наоборот обрел силу и узнал, что такое истинная свобода. Сегодня я знаю наверняка, что в стаде быть свободным невозможно. Свобода живет за пределами стада, там, куда человек из-за невежества поселил смерть… Мой друг, я хочу, чтобы ты знал, что тебя никто не заставляет делать что-либо против твоей воли. Ты можешь пройти возле этого человека, как остальные люди, не обращая на него внимания, но при этом твой страх останется с тобой, а можешь сделать то, что не сделает больше никто, при этом избавившись от страха, мешающего тебе вдохнуть жизнь полной грудью. Выбор, мой друг, в этой удивительной жизни всегда будет за тобой. Каким он будет, решаешь только ты.

— Merde! — пробормотал Николас и попытался улыбнуться, но вместо улыбки на лице появилось некое ее подобие. — Открыть бизнес было намного легче, чем заговорить с бомжом… Мне кажется, я еще не готов к этому, учитель. Не готов к тому, чтобы посмотреть, что находится за пределами стада.