— Увидите.

— Хорошо, — кивнул старик. — Тогда пошли, посмотрим усадьбу, а потом — твое таинственное место.

Старик и Николас направились к усадьбе Котляревского, где старик долго бродил, переходя от одной постройки к другой. Сарай, амбар, колодец-журавль, дом писателя.

— Вот это и есть настоящая Украина, — сказал старик Николасу. — Как хорошо воссоздали дух той эпохи. Век восемнадцатый, полагаю. Удивительные чувства. Как будто попал в прошлое, то удивительное прошлое, когда люди радовались цветущим яблоням и грушам, восходу солнца и капелькам дождя, падающим с неба, а не новой машине, высокооплачиваемой работе или деньгам на банковском счету.

— Другие времена — другие нравы, — Николас остановился возле сарая с соломенной крышей. — А знаете, учитель, — добавил он спустя мгновение, — и, вправду, чувства как будто попал в прошлое. Как же это место не похоже на то, что находится за его пределами, на город с высотными домами, торговыми центрами и асфальтированными улицами, пропахшими угарным газом и бензином.

— Совершенно непохоже, — согласился старик. — Но стоит выйти за ворота усадьбы, и пелена спадет с глаз, мы окажемся в настоящем с его кирпичными домами и асфальтированными улицами.

— Учитель, — Николас повернул голову к старику. — Вы думаете, время, в которое мы живем, делает людей несчастными?

— Нет, — старик мотнул головой и посмотрел на деревянный заборчик, окружавший одну из построек. Взгляд переместился на маленькие окошки, ставни, соломенную крышу постройки. — Беда современного человека не во времени, в которое он живет, а в том, как он живет. Мир, который был когда-то, уже никогда не вернешь, он растворился в прошлом и о нем напоминают только вот такие музеи, — старик обвел головой усадьбу Котляревского. — Современный мир тоже когда-то станет частью прошлого, его сменит новый мир. Каким он будет? То, что я вижу сегодня, заставляет меня с содроганием смотреть в будущее человека на этой удивительной планете. Современный человек живет невежеством, которое заставляет его думать только об одном — о жажде наживы. Современный мир — это мир рабского преклонения перед деньгами. Но деньги — это жестокий бог. Тот, кто поклоняется ему, часто обретает удовольствие, но еще чаще теряет удовлетворение. Есть люди, которые полагают, что мы приходим в этот мир для того, чтобы получать удовольствие. Если это так, тогда почему в мире так много разочарованных в собственной жизни людей? Может из-за того, что им не хватает в жизни удовольствий? Но современный мир уже задыхается от наличия в нем бесчисленного множества всевозможных удовольствий. А человеку все равно мало. И всегда будет мало, так как человеческий разум ненасытен, — старик умолк и посмотрел на зелень и цветы, растущие под окнами дома писателя.

— Часто ли ты, мой друг, видел такую красоту возле современных домов? — старик опустился на корточки перед деревянным заборчиком, вытянул над ним руку и провел ладонью по стеблю высокого растения с большими белыми головками цветов.

— Нет, — услышал старик ответ Николаса.

— И я так думаю, — вздохнул старик. — Возле многих домов и травы уже нет, а если где-то и осталась, то наверняка ненадолго, скоро и ее уничтожат колеса машин и ноги человека, — старик поднялся на ноги. — Больно осознавать, что ты живешь в мире, который населяют невежественные люди. Но еще больнее видеть результаты деятельности невежественных людей… Я хотел бы осмотреть дом, в котором жил Котляревский, изнутри. — Если хочешь, мой друг, можем посетить его вместе, а нет, тогда подожди меня здесь. Я недолго пробуду в доме.

— Нет, я с вами, учитель, — сказал Николас. — Но, знаете, Котляревский не жил в этом доме. Это реконструкция.

— Это уже не так важно, мой друг, — старик улыбнулся и направился к дому.

* * *

— Как красиво, — прошептал старик, чувствуя как дух захватывает от того вида, что открылся ему, когда они с Николасом покинули усадьбу Котляревского и подошли к круглой белой беседке на Ивановой горе. Старик видел город, раскинувшийся перед глазами, видел Ворсклу, бегущую по равнине к далекому Днепру, видел монастырь на соседнем холме. Голова его закружилась от нахлынувших чувств, и ему пришлось опуститься на лавочку, чтобы не упасть.

— Это про это место ты мне говорил, мой друг? — спросил он у Николаса, стоявшего рядом и рассматривавшего беседку, возвышавшуюся недалеко от них.

— А это что? — старик кивнул на беседку.

— Ротонда дружбы народов. По-моему так ее называют. Также как-то связана с Полтавской битвой.

— А вверху слова что ли? — старик поднялся с лавочки, запрокинул голову и двинулся к ротонде.

— Да, слова, — Николас уже был рядом. — Говорят, послание Котляревского.

— Что ж нам завещал-то Котляревский? — старик запрокинул голову и начал читать. — Де згода в сiмействi, Де мирi тишина, Щасливi там людi, Блаженна сторона… Да, — кивнул старик, прочитав слова-напутствие Котляревского. — Там, где согласие, там мир, а где вражда, там война.

Старик отвернулся от ротонды и снова подошел к краю холма. Взгляд его устремился к голубому океану неба, спустился ниже и утонул в океане зелени с многочисленными квадратами и прямоугольниками уродливых новостроек.

— Не будь их, — подумал старик, — вид был бы еще красивее. Нет, то, что создает человек не идет ни в какое сравнение с тем, что создает матушка-природа. Словно нерадивый ученик копирует великого мастера.

— Какова наша дальнейшая программа, мой друг? — старик повернулся к Николасу.

— Не знаю, как вы, учитель, но я бы сейчас с удовольствием оказался бы в одной из кафешек вон там, — Николас кивнул на город внизу. — Устал я ходить по жаре и, если честно, я проголодался. Так что дальнейший пункт несуществующей программы, если вы не против, предлагаю перенести на попозже.

— Я не против, — сказал старик, смахивая пот, выступивший на лбу. — От нескольких минут, проведенных в тени, и я бы не отказался, да и ноги мои стариковские подустали. Мы уже много часов ходим без отдыха, поэтому давай спустимся с этого холма и найдем место, где можно отдохнуть. Заодно ты поешь, а я понаслаждаюсь прохладой тенька.

— Договорились. Идемте, пока нас ноги еще слушаются.

— Идем, идем, — старик улыбнулся и двинулся следом за Николасом.

* * *

Полчаса спустя старик и Николас уже сидели в одной из кафешек Полтавы. Николас заказал себе жаркое с грибами и салат винегрет, старик же, сославшись на отсутствие аппетита, остановил выбор на травяном чае и теперь тихо посербывал его. Мыслями он вернулся на Иванову гору, в усадьбу Котляревского. Думал он о тех чувствах, что возникли