Из своей комнаты в замке принцесса видела, как верующие толпами совершают паломничество к храмовой площади. Теперь все они ушли, и храм лежал перед ней, словно вымерший. Девушка спрыгнула с лошади и привязала ее к столбу.

– Я скоро вернусь, – пробормотала Фрейя, надеясь, что пообещала не слишком много. Дрожащими пальцами она нащупала таланты в кармане плаща и решительно шагнула к храму, напоминая себе, что не делает ничего противозаконного. Пока. Врата святилища были открыты для посетителей в любое время.

Огромные огненные чаши горели перед ступенями, ведущими в храм. Пять массивных колонн поддерживали каменную крышу. Они образовали вход и сливались с внешними стенами сооружения. Оттого казалось, будто здание было высечено из единого куска камня, но это было совершенно невозможно. На это, наверное, не были способны даже фейри.

Фрейя с чувством благоговения поднялась по лестнице в святилище. По сравнению с этим величественным колоссом она чувствовала себя маленькой и незначительной. А ведь она принадлежала к той семье, которой поклонялись в этих залах.

Принцесса прошла через вход, и перед ней открылся большой зал, в котором пахло дымом и маслами. Сотни свечей освещали помещение, однако, несмотря на это, оно оставалось холодным и отталкивающим. С губ Фрейи сорвалось облачко пара.

Не останавливаясь, принцесса подошла к алтарю, возвышавшемуся в конце зала. За ним стояла колоссальная статуя короля Нехтана Третьего. Она взирала на скамьи, которые выстроились перед ней, призывая посетителей встать на колени. Ряды были пусты. Только одинокая женщина стояла поодаль, вполголоса бормоча молитву. Ее тихие слова эхом отражались от стен и звучали как шепот тысяч голосов.

Фрейя содрогнулась, но не почувствовала страха, когда подошла к статуе, основание которой одновременно служило и входом в катакомбы. Портреты бывших королей и королев выстроились по обе стороны стены. Однако краски уже так состарились, что некоторые лица были уже едва различимы. Но золотые скрижали, блестевшие в свете свечей, по-прежнему напоминали верующим имена их Богов.

Когда Фрейя приблизилась к алтарю, из тени выступил мужчина, которого она раньше не заметила. Как и священники королевской религии, он был одет в белое одеяние. Но священником он все же не был, по крайней мере, не рядовым, потому что на бедре у него висел меч. Шаги Фрейи замедлились, а ее пульс ускорился. Было ли известно храмовым гвардейцам о ее побеге из замка? Сейчас она это узнает….

Фрейя откинула с лица капюшон, и мужчина застыл в движении. Он смотрел на нее еще мгновение, потом опустил голову, словно кланяясь принцессе, и снова отступил в тень, как будто идти к месту захоронения среди ночи было чем-то совершенно естественным.

Фрейя облегченно вздохнула и спустилась по ступенькам в катакомбы. Воздух здесь был сухим и холодным. В стенах торчали факелы, освещавшие путь, но пламя их было таким слабым, словно вот-вот погаснет.

Фрейя вынула факел из крепления. Ей вспомнилось подземелье, в котором ее отец заточил Ларкина. Сводчатые потолки. Неровная почва. Множество насекомых. И затхлый запах. Единственная разница была в том, что, к счастью, мужчины и женщины здесь уже были мертвы.

Приглушенные шаги Фрейи эхом отразились от стен и затерялись где-то в глубине. Она никогда не бывала здесь без сопровождения родителей и даже не подозревала, в каком направлении может быть расположена библиотека.

Алхимики рассказывали, что тайное собрание книг охраняют гвардейцы. Должно быть, было ужасно находиться по несколько часов в этой тесноте каждый день. Коридоры были узкими, потолки низкими. И они становились тем ниже, чем глубже Фрейя спускалась в катакомбы, а значит, и в гору. Принцесса чувствовала, как стены надвигаются на нее, и дышать ей становилось все труднее. От одного коридора ответвлялись другие, но они вели в тупики, в конце каждого из которых помещалась урна. На них также были прикреплены золотые таблички, гордо возвещавшие, кем когда-то была эта кучка пепла.

Фрейя ни за что не хотела бы оказаться после своей смерти в таком ужасном месте. Оно было темным и безжизненным и являло собой отражение ее одиночества. Она хотела бы, чтобы ее прах похоронили под деревом или засыпали в бутылку и отправили плавать по морским волнам.

– Мне нужно отлить.

Услышав эти слова, Фрейя застыла.

– Ведро уже почти полное, – послышался другой голос.

Гвардейцы, пронеслось у нее в голове.

– Сейчас не моя очередь выливать его, – проворчал человек, заговоривший первым.

– Тот, кто наполняет ведро, тот его и выносит.

– Такого правила не было никогда!

– Такое правило было всегда.

– Тогда я просто потерплю.

– Главное – не намочи штаны.

– Я не твоя бабушка.

– Эй, бабуля, держись!

Фрейя невольно усмехнулась, но тут же снова заставила себя сделать равнодушное выражение лица. Потому что у нее был план. Он не был хитрым. Он не был продуманным. Но он был всем, что у нее было. Потому что принцесса не была похожа на Ларкина. Она не могла просто расчистить себе дорогу в библиотеку. Да и с Элроем, обладавшим острым умом опытного вора, у девушки было мало общего. Но она была Фрейей Драэдон, дочерью короля Андроиса, законной наследницей престола и будущей королевой. А в храме, посвященном исключительно их семье, это должно было чего-то стоить.

Она глубоко вздохнула и направилась в сторону, откуда раздавались голоса.

– Кто-то идет? – услышала она вопрос одного из мужчин, когда уже стояла лицом к лицу с гвардейцами. Впрочем, мужчины быстро поняли, кто стоит перед ними.

Они поклонились принцессе и один за другим приложили правую руку к сердцу. Через головы мужчин Фрейя заглянула в туннель, но обнаружила только еще больше факелов и еще более глубокие тени.

– Это место упокоения моих предков, – сказала она глухим голосом и без приветствия. – Вы оскверняете его. Не только вашими словами, но и вашим ведром. Уберите его!

Гвардейцы обменялись пристыженными взглядами.

– Сейчас же!

– Раналд! – пролаял гвардеец, стоявший ближе всех к Фрейе.

Молодой человек сорвался со своего места и, опустив голову, метнулся к углублению в каменной кладке, из которого извлек ведро. Что-то жидкое шлепнулось ему на руку и на пол. Когда он пробегал мимо Фрейи, ей даже не пришлось разыгрывать отвращение на своем лице. Принцесса поморщилась.

– Простите! Мы не хотели оказаться непочтительными.

– То, что вы хотели, не имеет значения. Вам повезло, что мой отец не сопровождает меня. Он бы опорожнил ведро над вашими головами, – заявила Фрейя, заставляя себя говорить не дрожащим голосом предательницы, а тем повелительным голосом, которому научил ее учитель риторики.

– Спасибо, мы ценим вашу доброту, принцесса, – сказал гвардеец.