что было обусловлено договором. Кроме того, в мантинейской и эпидаврийской войне и в других делах были также допущены нарушения пунктов договора. Союзники с фракийского побережья не менее враждебно относились к афинянам, а беотийцы соблюдали перемирие, которое должно было возобновляться каждые десять дней.

Рис. 62. Первое печатное издание Фукидида (ин-фолио; Венеция, Альд Мануций, май 1502). Интересно, что первые издания на греческом языке трудов Геродота и Фукидида предпринял Альд Мануций в одном и том же году – 1502. Воспроизводим первую страницу собственно текста, который начинается со знаменитых слов: «Фукидид афинянин описал войну…» Пустое место наверху слева было оставлено для иллюстратора, который должен был вставить буквицу. В помощь ему оставили маленькую букву «тэта», с которой начинается имя «Фукидид»

Итак, если, считая по зимам и летам, прибавить срок первой 10-летней войны к продолжительности последовавшего за ней сомнительного перемирия и дальнейших военных лет, то получится указанное мной точное количество лет с несколькими лишними днями. Можно убедиться также, что из всех делавшихся предсказаний о длительности этой войны оправдалось только это одно. Сам я хорошо помню, как с начала и до конца войны многие часто повторяли предсказание, что война должна продлиться трижды девять лет. Я пережил всю войну уже в зрелом возрасте и внимательно следил за событиями, прилагая старания, чтобы в точности узнать их»[76].

История осталась незавершенной; несмотря на приведенную выше цитату, Фукидид довел свой рассказ лишь до 411 г. Скорее всего, на 8 книг труд Фукидида разделили александрийские ученые. Подлинность Книги VIII неоднократно подвергалась сомнению; тот текст, которым мы располагаем, приписывали дочери Фукидида, Ксенофонту и Феопомпу с Хиоса. Наверняка известно, что двое последних написали «Элленику», в продолжение Фукидида; в утраченном труде Феопомпа охвачены годы с 411 до 394; в сохранившемся труде Ксенофонта рассматривается более долгий период, с 411 г. до второго сражения при Мантинее (362). Книга VIII имеет все признаки авторства Фукидида, за исключением того, что в нее не включены речи.

Первые 23 главы Книги I – вступление, очерк древнейшей истории Греции; там вкратце описываются события с 479 по 440 г., что связывает «Историю» Фукидида с «Историей» Геродота, излагаются поводы к войне и ее действительные причины. В остальной книге речь идет собственно о войне. События изложены сдержанно и объективно, в строгом хронологическом порядке. Первый год войны (431) обусловлен перечислением высших должностных лиц: эфоров в Спарте и архонтов в Афинах (по одному из пяти эфоров и архонтов были эпонимами, то есть их именами назывался год). Однако после первого года эпонимы и афинские месяцы уже не называются. Разные календари, существовавшие во времена Фукидида, становились источником путаницы, и он не обращал на них внимания. В каждом году он различает хорошее (theros) и плохое время года (cheimon). В тех случаях, когда требуется большая точность, он ссылается на такие аграрные события, как начало весны, прорастание злаков, время, когда пшеница начинает колоситься, сбор урожая, последние погожие дни. Его рассказ полностью умещается в жесткие хронологические рамки. Фукидиду часто приходится внезапно перескакивать из одной части Греции в другую, что раздражает читателя, но мы понимаем, что он прав. Он жертвует единством места ради хронологии, что является лучшим руководством и защитой ученого-историка. Я намеренно называю его «ученым», ибо Фукидид был в полном смысле слова ученым, первым в мировой истории. Его книга – первый шедевр аттической прозы («История» Геродота написана на ионийском диалекте), но дело не только в этом. Фукидид предпринял первую попытку описать войну, ее причины и ход так, как полагается ученому или, скажем, как врач описал бы течение болезни. Он избегал выдумки и двусмысленностей; как он гордо пишет, «мое исследование при отсутствии в нем всего баснословного, быть может, покажется малопривлекательным, но если кто захочет исследовать достоверность прошлых и возможность будущих событий (могущих когда-нибудь повториться по свойству человеческой природы в том же или сходном виде), то для меня будет достаточно, если он сочтет мои изыскания полезными. Мой труд создан как достояние навеки, а не для минутного успеха у слушателей»[77]. При этом Фукидид не стремился к личной славе; как подобает хорошему ученому, он заботился об аргументированности своего труда. Он затратил много сил ради того, чтобы получить результаты, которые имеют непреходящую ценность.

Источниками для него послужили его собственный опыт и сведения, полученные от других очевидцев. В отдельных случаях Фукидид пользовался определенными документами, которые он включает в повествование; например, текст мирного договора 421 г. (Никиев мир) цитируется дословно, как и договор о союзе между афинянами, аргосцами, мантинейцами и элейцами. Часть этого договора в 1877 г. обнаружили представители Афинского археологического общества; текст оказался выбит на мраморной плите близ Акрополя. Он совпадает с текстом, приведенным Фукидидом, и стал прекрасным подтверждением его достоверности. Несмотря на свою преданность Периклу, Фукидид не занимал ничью сторону. Позвольте выразиться по-другому: его поддержка была умеренной, и он всегда был способен выслушать и понять взгляды другой стороны. Он излагает их честно и даже сочувственно. Благодаря либеральному образованию, какое давали софисты, афиняне научились рассматривать любой вопрос и любую личность с разных сторон. Конечно, не всякому афинянину такое образование шло на пользу, но душа Фукидида была приспособлена к нему на удивление хорошо.

Фукидид стремился к тому, чтобы быть по возможности правдивым – любой ценой. Он понимал чувства ученого, вынужденного описывать неудачные эксперименты; неудача раздражает, однако есть какое-то удовольствие в том, чтобы правдиво ее разъяснить. Он рисует превосходные портреты ведущих государственных деятелей; его портрет Перикла – наш лучший источник для изучения его личности, главным образом в его последние годы (433–429). Фукидид показывает человека, который как будто способен достичь невозможного: Периклу удалось урезать доходы граждан, не ограничивая их свободы. То есть ему удалось заставить их смириться с необходимой дисциплиной, как если бы граждане сами выбрали такой путь. Фукидид с удовольствием разъяснял политический гений Перикла, которым он так восхищался. Вместе с тем он отдавал должное и тем, кто ему не нравился. Он описал жестокость Клеона, робкую честность в сочетании с суеверностью Никия, блестящее безрассудство Алкивиада. Его мнение о людях, по большому счету, не зависело от их успехов или неудач; хорошему человеку могло не повезти, однако его характер все же проявлялся определенным образом.

Бесстрастность, объективность и честность Фукидида ярче всего проявляются при обсуждении основополагающего вопроса: сравнительные ценности афинской демократии и тоталитаризма лакедемонян. Демократию блестяще защищает Перикл, произнося речь в честь павших, одну из благороднейших политических речей. Это бессмертная дань памяти