шириночку да чистым се́ребром

Она поганому Идолишшу проклятому,

350 И отпирал Дунай Ивановиць двери́ же [в] комнату,

И говорил-то он ей таковы слова:

«Уж ты ой еси, Апраксенья-королевисьня,

Ты одевайсе-ко же в платьицо в дорожноё,

В дорожноё в платьё же всё в тёплоё,

355 И повезу я тебя да на святую Русь,

На святую Русь да в славной Киев-град,

Я ко князю тебя да ко Владимеру,

Ко Владимеру везу да Святослаевичу».

Проговорил Дунай да сын Иванович,

360 Говорил-то он королю да Верхоминьскому:

«Уж ты ой еси, король да Верхоминьской же,

Собирай-ко дочь свою да ты любимую,

Апраксенью-ту провожай да королевисьню

На святую ты Русь да в славной Киёв ты город,

365 Ты ко князю ей ко Владимеру,

Ты ко Владимеру же ей да ко Святослаевичу,

Собирайте-ко ей да снаряжайте же,

А и вы приезжай на пиры да на весёлые,

На веселы́ пиры к князю ко Владимеру.

370 И как повезу ей да в славной Киев-град,

А как нас стретит же князь Владимер Святослаевич,

Ишше будёт он во соборах-то, во храмах божьих-то

Принимать-то будут-то они с Апраксеньей-королевисьнёй,

И по злату веньцю будут содержать да на главах своих,

375 И приезжай король да ты же с королевой своей,

С королевой да с пожилой жоной,

Ко князю ко Владимеру да на весёлой пир,

На весёлой пир да пировать же будём,

Пировать же будём за здравия князя-та да всё Владимера,

380 Со княгиной будём да с Апраксеньёй-то же королевисьнёй!»

103

ПИР У КНЯЗЯ ВЛАДИМИРА

И как во славном-то было во городи во Киеви,

А и как у ласкова у князя было у Владимера,

И заводилсе-то у князя почесен пир,

А и для бога́тырей-то могучих русьских-то же всё,

5 А и для бояр-то князя для любимых же.

А и на пиру-ту вси сидели пели, веселилисе,

А и на почесном-то пированьицы пили, ели они,

Пили, ели они, кушали,

Беленьку лебедушку они рушали.

10 А и на пиру-то сидел удалой доброй молодець,

А и как могучой-от русьской-от бога́тырь-от,

А и как Добрынюшка-та сидел же Микитич млад,

Он же брал в руку свои гусьлици веселые,

А и он натягивал тетивочки золоченые,

15 Тетивочки золоченые, струночки серебрены.

Как Алешенька Попович сидел пропевал же всё,

А пропевал Алешенька старины старинные,

А и всё старинные старинушки, бывалые,

А всё же князь-от сидел Владимер всё прослушивал,

20 Он прослушивал и весело поглядывал,

И ему ндравились-то былины́ ему старинные

А и как про князя-та Владимира Святослаевича.

Тут пиры-ти всё же стали росходитисе,

А и могучи-ти бога́тыри стали выходить с пиру,

25 А и как со тех ли всё со столичков с окольних-то,

Из-за тех ли из-за скатертей из-за браных-то,

А из-за тех ли из-за еств из-за саха́рных-то,

Дорогих-то водочек заморских-то.

А и выходили князь со княгиной, благодарили же,

30 Князю Владимеру подавали да праву же рученьку,

А княгины Апраксиньи-королевисьни

Подавали-то ей они да руки левые.

И они выходили скоро́ да на широкий двор,

Они брали-то своих добры́х коней же всё,

35 А они садились на своих коней богатырских-то,

Э-э они садились в стремена, стремена булатные,

А они брали с собой да копья вострые,

А и копья вострые брали басурманские,

И провожал-то их же князь Владимер со княгинею,

40 А и со княгиною со Апраксеньей-королевисьной.

Разъезжалисе бога́тыри могучие

По чисту́ полю́ они, по широкому роздольицу,

А и во все-то они четыре-то стороночки,

А и по своим-то они подви́гам богатырским-то,

45 А и ко своим они к отцам да к своим матушкам,

А и ко своим тоже они да молодым жона́м,

К молодым жона́м да к малым деточкам.

104

ГОВОРИЛ-ТО ДЯДЮШКА ПЛЕМЯННИЧКУ [ИВАН ГОДИНОВИЧ]

Говорил-то дядюшка племянничку:

«Ише что же ты, мой любимой же племянничок,

Ише что же ты долго у мня не женишьсе?»

— «Уж я рад бы, дяденька, женитисе,

5 Мне во городи во Киеви невесты нет,

Э мне-ка молоду взять — бу́дёт чужа корысть,

А и мне-ка старую — разве́ на пёчи лёжа́ть».

И говорил дядюшка племянничку:

«Я тебе знаю, мой любимой же племянничок,

10 Уж я знаю тебе невесту в неверно́й земле,

В неверно́й земли, в про́клято́й Литвы;

У того ли короля же Митрия да Митрияновича

Ишше есть у его да дочь любимая,

Дочь любимая Настасья-королевисня,

15 И она тебе взять да заму́ж за себя».

И тут скоро племянничок ставал да на резвы́ ноги,

Он послушал своёго́ да дяденьку родимого,

Он пошел скоро́ да на широкой двор,

Он же брал в руки узду всё серебренную,

20 Ишше брал-то своего добра́ коня.

Он добра́ коня же брал да богатырьского,

И одевал на его седёлышко черкальскоё,

Одевал двенадцать подпруги серебренных,

А тринадцату клал же всё ремя́нну,

25 Он не для ради красы, ради крепости,

Што его-то доброй конь да не вы́рутил

(Не выронил).

И как пошел скоро́ в покои он в свои высокие,

Скиныва́л с себя да пла́тьё цве́тное,

Одевал на себя платьё́ да богатырьское

(Тоже вот видно какой-то бога́тырь был, а не прописано вот имя)

30 Одевал на себя латы́ да богатырьские,

Ишше брал-то с со́бой палицю, саблю вострую,

Ишше брал с собой да ко́пьё востроё,

Ко́пьё востроё да басурманскоё,

А и он прошшалсе со своим дядюшкой родимым-то.

35 И провожал его дядюшка родимой-от,

Провожал-то его да он наказывал:

«Ты поедёшь, мой любимой же племянничок,

Ты в неверну́ землю́, в поганую,