– Составлю потом список, по которому ты сможешь сравнять счет…

Ноа притворно стонет и щекочет меня под ребрами.

Я улыбаюсь и шепчу:

– Открой подарок, Ноа.

Он долго смотрит на меня, потом мягко отстраняет и, наклонившись, вытаскивает коробку из-под дерева. Смотрит на этикетку с надписью «Ноа от Санты» и смеется. Потом снова смотрит на меня, я киваю и сжимаю кулаки. Нервы на пределе.

Как в замедленной съемке он тянет за ленточки, потом разворачивает бумагу и достает белую коробку.

Когда он снимает крышку и заглядывает внутрь, он замирает.

Трясущимися руками Ноа достает книгу в мягком кожаном переплете. Поднимает на меня глаза, но только на секунду, потом снова смотрит на свой подарок.

– Джульетта, – хрипит он, – что это такое?

Слезы застилают мне глаза, я изо всех сил стараюсь дышать ровно.

Пододвигаюсь к нему и провожу пальцем по названию.

Всего два слова.

Рецепты Райли.

Ноа качает головой.

– Детка… я не могу. – Он смотрит на меня, в его глазах слезы.

– Может быть, откроешь?

Ноа судорожно вздыхает и открывает книгу. Смотрит на страницу кремового цвета, и книга с рецептами падает на пол – он закрывает лицо ладонями.

А когда отнимает руки, хватает меня и сажает к себе на колени; начинает меня целовать, целовать и целовать бесконечно.

Через несколько мгновений Ноа отстраняется, и я ласково улыбаюсь.

– Прочесть тебе, что тут написано?

Он кивает, закрывает глаза и прячет лицо у меня на груди, пока я читаю.

Эта книга для моего любимого мальчика. Мальчика, который придал моей жизни смысл и цель. Я дарю ее сыну, благодаря которому я смогла почувствовать себя матерью. Только мамой я и хотела быть с тех пор, как себя помнила. Мой ребенок превзошел все мои ожидания и вырос настоящим мужчиной, и я очень им горжусь. Это правда. Все мое существо переполнено гордостью за тебя, сынок, но я не сомневаюсь, что со временем ты станешь еще лучше.

Это книга моих рецептов, милый Ноа, ты будешь пользоваться ими и вспоминать обо мне. Я очень, очень надеюсь, что когда-нибудь ты будешь готовить по этим рецептам для своей жены и детей, так же как я когда-то готовила все эти блюда для тебя. Так я навсегда останусь с тобой, я буду жить в тех ароматах, которые однажды наполнят твой дом, как когда-то наполняли наш.

Надеюсь также, что ты привнесешь в эти рецепты что-то свое и что вместе с любимой женщиной, сжимающей твое сердце в своих ладошках, вы будете вместе готовить блюда по семейным рецептам Райли.

С любовью,

мама.

Слезы капают из моих глаз, и Ноа вытирает их пальцами; он и сам весь в слезах.

– Однажды, когда мы навещали твою маму, я попросила ее помочь мне приготовить для тебя такой подарок. Конечно же, она согласилась. Я звонила ей в определенное время и записывала то, что она говорила. В некоторые дни она могла надиктовать мне только половину рецепта, а в другие диктовала сразу два. Я набрала их на компьютере, а люди из типографии помогли мне превратить все это в книгу.

Ноа пытается что-то сказать, сглатывает и качает головой.

– Это…

Он не может ничего произнести, но ему и не нужно ничего говорить, я и так понимаю, что он чувствует.

Просто понимаю, и все.

Ноа смотрит на меня с восторгом и обожанием.

Этот парень любит меня всем сердцем!

Даже не знаю, чем я заслужила такую любовь, но он олицетворяет собой все, о чем я мечтала.

Разворачиваюсь к нему, обнимаю его ногами и руками и глажу по лицу.

– Я люблю тебя, Ноа Райли.

Он вздыхает и зажмуривается.

– Санта сделал отличный подарок.

Ноа целует меня и зарывается пальцами в мои волосы – так он делал всегда, и теперь это наша традиция. Он любит прикасаться ко мне. Это успокаивает, но одновременно причиняет боль, потому что каждый раз мы вспоминаем о том, что пережили.

Ноа боится. Боится, что в любой момент может что-то случиться и судьба снова заберет меня у него. Но мы больше этого не допустим. Никогда больше.

С тех пор как ко мне вернулась память, я стала записывать все, что мы пережили вместе, – с самого первого дня, когда мы познакомились. Наш разговор, костер на пляже, наш танец в баре… Я делала это каждый вечер: записывала нашу историю, рисовала смешные рисунки и, конечно же, разноцветные сердечки. Я заполнила уже два скетчбука, третий начала вчера. Ноа знает о моих записях.

– Хочется поскорее записать сегодняшний день в свой дневник, – говорю я.

– Мы только приехали. Еще много чего успеешь записать.

– Знаю, но все равно.

Ноа нежно целует меня и мягко говорит:

– А что, если… – Он накручивает прядь моих волос себе на палец. – Что, если я подброшу тебе новую тему? Будет, о чем написать.

Рука, задумчиво поглаживающая его татуировки, замирает, я смотрю на Ноа. Он не торопится, играет с моими волосами, потом поднимает на меня глаза.

– Что, если каждый день я буду вдохновлять тебя на новую тему, которую можно будет записать?

– Ноа! – Мое сердце бешено колотится.

Ноа улыбается и подцепляет пальцем кулон, который подарил мне сегодня утром, когда я проснулась. Серебряное сердечко на цепочке. Он сказал, что со временем сердечко потускнеет – серебро всегда тускнеет, – и тогда вместо серебряного сердечка можно будет подвесить на цепочку настоящее сердце.

Но сейчас он настроен серьезно.

– Помнишь, я говорил тебе, что мама отдала мне кое-что в день своей смерти, – то, что мы с ней нашли давным-давно на пляже. Но я не рассказал тебе, что это было. – Он расстегивает кулон, снимает его с моей шеи и кладет себе на ладонь. Смотрит мне в глаза. – Ты нужна мне, Арианна Джонсон, ни один мужчина еще никогда так не нуждался в женщине, как я в тебе. Я уверен в этом. Я хочу подарить тебе жизнь, о которой ты мечтала, хочу, чтобы ты разделила ее со мной. Я хочу подарить тебе дом на берегу океана, наш дом. На закате мы сможем сидеть на веранде, а потом любоваться отражением луны в воде, как ты любишь. Я хочу возвращаться вечерами в наш дом и готовить для тебя, а ты будешь баюкать нашего малыша.

Мое лицо залито слезами, но мне не хочется вытирать их. Не хочется пропустить ни единого выражения на его лице.

– Я хочу дать тебе все, о чем ты когда-либо мечтала, и даже больше.