– Без вас? – Дося, опиравшаяся на Благоволина, покачала головой: – Вы же знаете, Виктор Анатольевич, мы своих не бросаем!

– Только с вами, – кивнул Чум и, оторвавшись от Маслова, покачнулся, с трудом держась на ногах.

– Для меня – поздно, – по медному лицу пробежала гримаса боли: – Я – их часть. Им меня сложно выковырять – тело-то моё, – на краткий миг, стирая выражение боли, лицо генерала осветила ехидная усмешка: – Но они справятся. Отделаются от меня, уйдя в другое тело. Я видел его проект. Он ужасен… И прекрасен одновременно. У меня шансов нет. А вот у вас он ещё есть. Игорёк, – рука Бога, то темневшая, то начинавшая ярко светиться, протянулась к Маслову: – Сделай любезность старику. У Чума, на поясе, цилиндрик. Видишь? Дай его мне, – потемневшие, практически чёрные губы сложились в улыбку, но немедленно начали трескаться, пропуская наружу бивший изнутри тела ослепительно белый свет: – Пожалуйста.

– Вот, держите, – машинально подчинившись, Игорь вложил в заметно дрожащую ладонь небольшой, размером со средний огурец, и такой же пупырчатый, цилиндр.

– Уважил. Молодец, – трещины, расколовшие губы на части принялись змеится по чёрному лицу, но голос старого генерала был беспечен: – А теперь – уходите! Это приказ!

– Нет. Я остаюсь, – покачал головой Маслов, внезапно вспомнивший описание переданного Змееву предмета. То была термальная шашка – технократы включили её в комплект брони на тот случай, когда отряду потребуется быстро выжечь что-то, или, отступая, прикрыться непреодолимым ни для кого, заслоном. Вспомнилось и то, как все они тогда посмеялись над такой заботой – подобной шашкой можно было сжечь танк, к чему она простому бойцу.

– Разве что кремировать себя, – пошутил тогда Чум, подбрасывавший её на ладони и не ожидавший вот такого исполнения своих слов.

– Это приказ, лейтенант Маслов!

– Я не военный, – прислонив Чума к Досе и Благоволину, он решительно тряхнул головой: – Я здесь, с вами буду. До конца. Да и не страшно это – умирал уже.

– Игорь, – оплетённое ломанными светящимися линиями лицо было неузнаваемо: – Я понимаю, что ты чувствуешь. Быть изнасилованным тяжело. Но когда тебя насилует Бог – боль во много злее. Сам через подобное прошёл. Но жить можно и с этим! Слышишь! – Вскрикнул Змеев, дёрнувшись всем телом: – И можно, и нужно! Ради остальных – их, – кулак, в котором была зажата шашка указал на державшихся друг за друга людей: – А они? Ты о них – подумал? Они выйдут отсюда? – Поднесф кулак к лицу, Змеев медленно разжал ладонь, разглядывая цилиндрик: – Они тебя вынесли. Тогда – после ранения. А ты? Верни им долг – выведи их наружу. Прошу. Живите…

– Но, Виктор Анатольевич…

– Иди, Игорёк. Выведи их наружу. Это моя просьба. Последняя. – Генерал покачнулся и блестящие змейки, почти уже поглотившие черноту лица, рванули по телу вниз, спеша напитать ярким свечением всё остальное тело.

– Иди же! – Выкрикнул Змеев и его голос, полный неподдельной боли, заставил Игоря очнуться, подхватить под руки товарищей и рвануть к такой близкий двери, за проёмом которой виднелось чистое синее небо.

Он успел едва-едва.

Как ему удалось дотащить троих друзей до двери, как он сумел прохрипеть Треусу приказ об эвакуации – он не помнил. В себя, он пришёл только когда легионер, не доверявший прочим заботу о ветеранах, вырвавшихся из логова Старика, принялся протирать его лицо вымоченной в ледяной воде тряпкой, уложив его голову на свёрнутый в ком плащ.

– Вы как, господин? Очнулись? – преданно заглядывая ему в лицо, заторопился с докладом Треус:

– Не извольте беспокоиться. Господа отнесены на берег и уложены в тени. Навес вот, над ними, сделали… Делаем, то есть. Остальные, – он бросил короткий взгляд назад: – Так же в порядке. Потерь нет.

– Отменно, – отодвинув его руку – тряпка подозрительно походила на шерстяной носок, Игорь попробовал приподняться, но всё, что ему удалось, так это сесть, и то – при помощи легионера.

– Отменно, – принялся он оглядываться по сторонам, пытаясь найти взглядом и друзей и лабораторию одновременно, но первое же движение заставило планету под ним резко дёрнуться, застилая глаза тёмной, как при перегрузке, пеленой, а когда та рассеялась, то первое, что он увидел, были ноги.

В сандалиях легионерского образца.

Одна – в носке, а вторая босая, калига которой была небрежно зашнурована прямо по голой коже.

– Так это ты меня носком, – понимая, что несёт бред и, одновременно чувствуя, как к горлу подкатывает ком тошноты, Игорь перевёл взгляд на Треуса, почтительно поддерживавшего его за плечи.

– Носок? – Непонимающе переспросил тот: – Ну да. Но вы не беспокойтесь, у меня сменные есть. Чистые, – он вздохнул: – Вот только переодеть не получается – всё некогда, за неделю… Нет, уже больше, пожалуй….

– Acta non verba! – Поспешно пробормотал Игорь стандартную формулу Претории, призывающую собеседника к молчанию, и Треус, хоть и удивившись – а чего такого? Недельные носки – обычная вещь, кивнул, отстёгивая с пояса и протягивая ему флягу.

– Вино? К месту, – благодарно кивнув Игорь сделал несколько глотков.

– А Маркус, господин? – Принимая у него флягу, с надеждой посмотрел ему в глаза легионер: – Он как? Выжил?

– De mortuis aut bene, aut nihil, – покачал головой в ответ Маслов и, соответствуя только что произнесённым словам – «О мёртвых или ничего, или только хорошее», опустил голову: – Хороший был человек, Маркус. Погиб.

– Sit tibi terra levis, – Голова Треуса тоже опустилась, но ни в его голосе, произнёсшим стандартную эпитафию – «Пусть земля будет пухом», ни во взгляде не было и тени сожаления. Смерть – дело обычное для легионера. Он с ней знаком накоротко, так чего её лишний раз поминать? Да и погибший был начальником – выгода вдвойне.

– Дай-ка я сам, – оттолкнувшись от него, Игорь хоть и покачнулся, но сумел устоять на ногах. Неуклюже развернувшись – Треус внимательно следил за ним, готовый в любой момент прийти на помощь, он посмотрел на заполненную сизым пеплом яму, бывшую на месте лаборатории.

– Всё сгорело?

– Полностью, господин, – закивал легионер: – Жахнуло так, клянусь Марсом, что и на орбите увидели. Чудо, что никто не пострадал – локально всё очень горело, только внутри логова. – Он замолк, а после, с надеждой в голосе спросил, всем существом ожидая нужного ему ответа: – И, господин, что? Все, кто там были – ну, Старик… он тоже?

– И он тоже, – склонил голову Игорь: – Он был хорошим человеком, а всё последнее, – Маслова повело в сторону, но крепкая рука Треуса немедленно пришла на помощь, не давая ему упасть: – Всё последнее – то не он был.

– Не он? Он что – одержим был?

– Да. Богом… Богами. Но он справился и победил их. Так что, – почувствовав себя лучше – по крайней мере земля под ногами перестала раскачиваться, Игорь выпрямился: – Больше Богов нет. Последних двух Змеев убил.