– Да. И когда я смогу его получить?

– Когда он будет готов.

– А когда он будет готов?

Георгий пожал плечами, отвел глаза.

– Не знаешь?

– Откуда мне знать, сама посуди. Рита… Подумай, ты можешьостаться. Если ты не хочешь выходить за меня замуж, ты… можешь жить отдельно.Но у нас ребенок. Наш ребенок!

– Почему ты решил, что я не хочу выходить за тебя замуж? –спросила она через силу. Ну да, она играла, играла, конечно, но даже неожидала, что смущение, вспыхнувшее в его глазах, так больно ударит ее посердцу. – Другое дело, что я не хочу, не могу остаться в России. Поедешь сомной?

Он даже не удивился: посмотрел с жалостью.

– Рита, ну что ты говоришь?! Я русский, я здесь родился,здесь вся моя жизнь, моя страна, мама, здесь погиб мой отец…

Снова резануло: гордость прозвучала в его голосе припоследних словах.

Он изменился. Изменился не только по отношению к ней, но ипо отношению к самому себе. Понятно… Он что-то узнал о своем отце, и это«что-то» преисполнило его гордости, уверенности в себе.

– Что я буду делать во Франции? Таксистом работать, что ли?Я читал, все русские эмигранты работали таксистами. – «В том числе и твой дед,Дмитрий Аксаков, – мысленно добавила Рита. – Недолго, но работал». – А я нехочу быть таксистом! Я мечтаю заниматься журналистикой. Но разве я смогуработать в газете во Франции?

– Ну, если выучишь язык…

– Я прекрасно знаю свой язык! – выкрикнул Георгий. – И яхочу писать только по-русски. Я смогу работать во Франции в русской газете?

И тут Рита совершила самую большую глупость в своей жизни.Вернее, вторую глупость. Первую-то она сотворила в одну июньскую ночь…

– Мне кажется, русских газет в Париже одна или две, –сказала она медленно. – Правда, репортеров там, наверное, с избытком… Но знаешьчто? Мы с тобой легко сможем открыть третью, в которой ты будешь не просторепортером, мальчиком на побегушках, а хозяином, владельцем!

Надо отдать ему должное – он не стал изображать изумление.

Глаза блеснули, губы мгновенно пересохли.

– Ты имеешь в виду…

– Да. Ты знаешь, где это лежит. Ты уже пытался найти?

– Ты что, там во всем доме полы надо вскрывать, – усмехнулсяГеоргий. – А за прошедшие три месяца там сделали ремонт и разместили детскиеясли. Как нарочно! И что, приходить, все полы простукивать: извините, детки,тут где-то клад зарыт…

– Зачем все полы вскрывать? – пожала плечами Рита. – Дай мнебумагу и карандаш. На столе лежат. Смотри, вот какой план оставил мне Сазонов.То есть Юрский. Это его кабинет. Вот тут, в углу, я ставлю крестик – здесь томесто. Под стеной нужно вывернуть две половицы и просунуть руку вобразовавшееся отверстие. Наткнешься на бревно. Может показаться, что его несдвинуть, но на самом деле оно всего лишь подсунуто под доски. И если егоподдеть покрепче, оно отойдет в сторону, и тогда в земле нужно искать узкуюдоску, обернутую клеенкой. Копать нужно именно на том месте, где окажетсядощечка. Под ней зарыт ящик.

Она умолкла, и они с Георгием мгновение смотрели друг надруга.

– И что ты предлагаешь? – спросил Георгий сдавленнымголосом.

Рита пожала плечами.

– Мне эти деньги не нужны, – пробормотал он. – Они краденые.

– Всякая собственность – кража, так еще Прудон сказал, –процитировала Рита. – Много людей находили чужие клады и жили припеваючи, дажене задумываясь о происхождении денег. А ведь они, возможно, были у кого-тоукрадены.

– Как ты не понимаешь? – возмущенно посмотрел на нееГеоргий. – Они украдены не у кого-то – они украдены у России!

– Той России больше нет.

– Россия – одна, – тихо сказал он. – Недавно мы поговорили смамой о моем отце. Она мне все о нем рассказала. Так много, что я тебе дажепередать не могу. Он был… очень сложный человек. Его фамилия Поляков. И жизнь унего была очень сложная. Но когда началась война… он забыл все обиды. Отныне онжил по принципу: «Россия – одна. Такая или не такая – одна! Мы можем бытьтолько со своими – какими бы они ни были, главное, что с русскими, – или сврагами».

– Во время войны мы тоже жили по этому принципу, – возразилаРита. – Для нас не было разницы, под каким знаменем сражаться: под красным илитрехцветным. Но сейчас не война.

– Между нами всегда будет война, – бросил Георгий.

Немедленно лицо его приняло покаянное выражение, оннемедленно что-то такое забормотал – мол, я не имел в виду нас с тобой, ятолько хотел сказать, что… Но тут открылась дверь, и вошла Нина.

– Ой, вам уходить пора, Георгий Георгиевич, – просюсюкалаона. – Доктор не разрешает Рите Дмитриевне долго с посетителями разговаривать.Идите, идите, ей вредно…

И она просто-таки вытолкала вон растерянного Георгия.

«И что теперь будет?» – размышляла Рита.

Честно говоря, она лукавила. Она практически не сомневаласьв том, чт?о будет. И та газета – «Известия», не какая-нибудь там «Энскаяправда»! – которую подсунули ей однажды утром то ли Нина, то ли Сара Львовна,не должна была стать для нее такой уж неожиданностью.

Однако стала.

«НАХОДКА ИЗ ПРОШЛОГО

Наш соб. корр. из Энска

В одном из домов на окраине легендарного поселка Сормова,колыбели революционных преобразований в Энске, того самого Сормова, котороебыло воспето Максимом Горьким в романе «Мать», обнаружен клад ценностью внесколько миллионов рублей. По некоторым данным, золотые изделия и ювелирныеукрашения были украдены в 1918 году из подвалов государственного банка ипринадлежали к числу сокровищ царской семьи, награбленных у трудового народа.Теперь сокровища возвращены законному хозяину!»

После прочтения заметки Рита второй раз оказалась междужизнью и смертью – и на грани преждевременных родов.

Ну и что? Ну и зачем ее спасали? Зачем спасали ребенка,который все равно умер?

А потом ее еще и лечили после тяжелых родов, и уверяли, чтовыйдет она из больницы совершенно здоровым человеком.

Физически – может быть. Но душевно…