Я знаю об этом. Знаю, поэтому начиная с лета, не позволяю ему большего. Не могу… не хочу и не виню его. Никто не виноват, что во мне нет страсти, что моё тело слишком хрупкое и не может возбуждаться от того, кого я выбрала для себя. Того, с кем все видят меня в будущем. Мне так жаль… так жаль…

Закрываю дверь и поднимаю голову, замечая, что из комнаты с другой стороны выходит Белч. Наши взгляды встречаются, и он всё понимает. Да, он в курсе происходящего и рассказал об этом Рафаэлю, который смог сделать правильные выводы. Но всё это не имеет никакого смысла, такова моя судьба. Я должна вечно терпеть из-за одной глупой ошибки. Должна. В глазах парня пролетает сочувствие, и это унизительно. Оливер никогда не спрашивал о моих мечтах, мы никогда не разговаривали на такие глобальные и глубокие темы, как с Рафаэлем. Я никогда не могла полностью довериться Оливеру. Да, он пользуется мной, но уже забыл даже об этом, потому что никому не понравится, когда девушка под ним всегда сухая, и нужно огромное количество искусственной, вонючей смазки, чтобы он кончил и удовлетворил себя.

– Мира…

– Не могу найти Оливера, наверное, где-то с ребятами пьёт, – перебивая Белча, спускаюсь вниз и выхожу из дома.

Дотрагиваюсь до своих ещё горячих и опухших губ. Жмурюсь. И меня дерёт изнутри от отчаяния. Я тоже хочу быть возбуждённой. Хочу чувствовать себя желанной и наслаждаться поцелуями. Долгими. Голодными. Его. Рафаэля. Так почему я не могу переступить через себя, когда Оливер так легко это делает и прекрасно играет свою роль? Почему я так боюсь? Именно боюсь стать кем-то другой, получить передозировку и умереть. Боль. Я страшусь снова испытать предательство и боль, а Оливер для меня что-то вроде громоотвода. Он никогда не сможет забраться в моё сердце и увидеть мою душу, поэтому я так боюсь отдаться своим фантазиям и рукам Рафаэля. Он, действительно, стал другим для меня. Настоящим парнем, из-за которого я превращаюсь в глупую дурочку, как Саммер, желающую обладать им, узнать, а что он может сделать со мной.

И это «Ночь Свободы», верно? Есть ли, действительно, у меня шанс стать такой? Не знаю, но я настолько устала терпеть эту тяжесть, что не могу больше так с собой поступать. Не могу. Мне безумно одиноко сейчас, и я решительно иду обратно, чтобы не быть трусихой. Я никогда не пряталась и в эту минуту тоже не буду. Я сделаю это. Сделаю хоть раз что-то только для себя. Надеюсь, он простит меня. Надеюсь, что ещё можно что-то исправить.

Резко распахиваю дверь в спальню Рафаэля.

– Ты был прав, мон шер. Ты во всём был прав, прости… – замолкаю. Он ушёл. А моё раздроблённое сердце наполняет своими оглушающими ударами безмолвное пространство. Вот и всё. Пустота. Разочарование. Раскаяние. Новая порция боли, в которой я растворюсь вновь в полном и удушливом одиночестве.

Рафаэль

– Не думал, что ты придёшь сюда, – рядом со мной на скамью плюхается Белч, жуя чипсы и отталкивая какого-то паренька, освободив тем самым себе место.

Отвожу взгляд от беготни на футбольном поле.

– До сих пор сам этого не понимаю. Такое ощущение, что они только красуются своей формой, а не играть пришли, – фыркая, возвращаю внимание к матчу.

– Конечно, – усмехается парень, бросая в рот очередную порцию чипсов. Толкает меня в плечо, предлагая и мне, но я отрицательно мотаю головой.

– Команды удаляются на перерыв со счётом два один в пользу «Львов», – объявляют, и студенты подскакивают, хлопая и крича. Свист раздаётся отовсюду, поддерживая альфа-самцов во главе с ублюдком Оливером.

– А, я понял, что привело тебя сюда, – смеётся Белч, поднимаясь на ноги. Мне загородили от обзора всё поле, ребята вокруг ликуют, когда включается музыка. Хмурясь, встаю и закатываю глаза.

Серьёзно? Да чтобы вы все обосрались сейчас!

Мира и несколько девочек в форме черлидерш выбегают на поле. Их короткие бордовые юбки поднимаются при каждом движении, а обтягивающие кофточки с мазками белого, едва доходящие до пупка, с длинными рукавами и логотипом в виде льва, готовы треснуть от резких движений.

Три грёбаных дня я избегаю её. Три грёбаных ночи я недосыпаю, потому что возвращаюсь в сестринство в четыре утра, чтобы не встречаться с ней. И за эти три грёбаных дня я ещё больше прихожу в негодование оттого, что позволил себе нафантазировать её влечение ко мне! Она думает, что я забыл? Нет, ни хрена я не забыл. Проживаю ту проклятую «Ночь Свободы» каждую незахламлённую минуту в своей голове, и это ещё больше распаляет внутри желание орать и лупить Миру за то, какую боль причинили её правдивые слова. Чёрт, я же чувствовал… её губы, её робкие и боязливые поцелуи, пока она не отдалась своим ощущениям полностью, вцепившись в мои волосы, как проклятая пиранья. Она чуть не вырвала их, снося мне крышу, уже протекающую крышу. И я не могу… не могу так просто смотреть сейчас на эту девушку, танцующую под пошлый свист и показывающую всем свои белые шортики под юбкой. Я даже не в силах отдать ей должное, потому что ненавижу за то, что она делает со мной.

– Привет, парни, – рядом раздаётся мелодичный и мягкий голос Флор. Ещё одна.

– Привет, – сухо кивает ей Белч. Он явно недоволен тем, что девушка пробирается ближе и встаёт по правую руку от меня, а парень остаётся по левую.

– Привет, – вежливо отвечаю я, хотя не хочу этого. Вообще, какого чёрта она припёрлась сюда и нашла меня снова? У меня и без того куча проблем из-за неё, и если Мира увидит… Да какая, на хер, разница, что она подумает, верно? Почему я должен ограничивать себя в общении с хорошим человеком? Потому что эта высокородная сучка ревнует, когда права на это не имеет! Пошла она! Стерва неоттраханная!

– Пойдёте на вечеринку? – Интересуется Белч, когда на поле выбегает группа поддержки команды «Рысей» и отвечает своими речёвками и танцами.

– Что за вечеринка? – Поворачиваюсь к нему, отмечая, что эта наглая и злая пиранья позволяет потному, вонючему изменщику лапать её за задницу.

Сука, блять! Какая ж ты сука!

– В честь выигрыша Оливера, конечно, – хмыкает Белч.

– С чего ты решил, что они выиграют? – Кривлюсь я.

– Иначе не будет, Раф. «Альфа» всегда выигрывают, даже если слабее в некоторых видах спорта. Так что к вечеринке уже всё готово, она состоится в общем баре, поэтому туда могут прийти все, – пожимая плечами, парень переворачивает упаковку и высыпает себе в открытый рот отставшие мелкие кусочки чипсов.

– Да, знаешь, пойду, – решительно заявляю я. – Почему бы и нет? Кого-нибудь сниму и отдеру сегодня.

– Мда, – цокает Флор. – Я тоже пойду, меня пригласили девочки, они…

– Ну, чувак, у тебя сперма застоялась. Подрочи, сними напряжение, что ли, – перебивая громким хохотом девушку, Белч толкает меня локтем и выбрасывает назад пустой пакет, попадая им прямо в кого-то из студентов.

– Ведёшь себя, как свинья, – замечаю я, слыша матерные ругательства за спиной.