Острая мысль кольнула, как шило, прошла по спинному мозгувверх. Он повернулся и во все глаза посмотрел на Томаса. А ведь именно это ибыла настоящая битва для Томаса! Он ждал, что придется с копьем и мечом, а емуподсунули нечто потруднее: искушения...

Он оглянулся на оставшихся далеко позади вакханок: с пьянымсмехом воздымают кубки и, даже не пытаясь противиться похоти, заползают одна надругую. Похоже, все семь смертных грехов обрушились, как горная лавина, наТомаса.

Он зябко передернул плечами.

— Ну и как ты, — спросил он неверяще, — какизбежал... э-э... ну, избег?

На благородном лице рыцаря проступило некоторое недоумение.

— Сэр калика, ты о чем?

— Сам знаешь, — ответил Олег обвиняюще, — неприкидывайся овечкой. Такие бабы трясут выменем! И мертвый восшевелится. Кровь,поди, вскипела?

Томас посмотрел ясным взглядом, как смотрел бы хрустальныйчеловек на выползшего из болота бобра.

— Сэр калика, человек благородного происхождения умеетсдерживать плотские порывы. Поступить иначе — сойти с пути, указанного Господом.

— Ах да, — пробормотал Олег.

— Что «ах да»? — спросил Томас с подозрением.

— И здесь твой Господь...

Томас ответил с достоинством:

— Если уж на то пошло, то Господь, ладно, хрен с ним,поймет и простит, но сама Дева Мария зрит с небес! Под ее взором мужчинепостыдно лгать, подличать, трусить... Он уже и не мужчина после этого, а... ну,скажем, язычник какой-нибудь.

— Спасибо, — ответил Олег саркастически.

— На здоровье, — холодно ответил Томас. — Самнапросился.

Олег подумал, кивнул.

— Ну да, перед бабой оно, конечно, надо гонор держать.Хотя, конечно, другой бы нашел оправдание.

— Нет оправданий, — отрезал Томас. — Это выможете скрыться от своих богов, что живут в болотах, реках, а то и вовсе вхлеву, а наш Господь все-е-е-е-е видит! От его глаза ничто не укроется!

Олег зябко передернул плечами.

— Жуть какая, — пробормотал он. — Никакойсвободы личности, везде вторжение в... мою избу. От вашего Бога даже там нескроешься?

— Не скроешься, — сказал Томас победно. —Хоть под кроватью спрячься. Хоть в темный чулан заберись. Это вашего божкаможно повернуть задом, чтобы ничего не зрел, и занимайся непотребством вволю, ас нашим такое не пройдет!

Олег вздохнул.

— Что за жизнь, что за жизнь... И вы на такоесогласились?

Томас сказал с суровым достоинством:

— А что делать, если человек хочет стать лучше, но усамого нет сил? Только вот так, вручив бразды Господу. И присягнув ему!

Олег вздохнул, Томас не понял, что в тяжком вздохе каликибольше: тоски или непонятного облегчения.

— Пойдем, — сказал Олег. — Щас мы импредъявим. Предъявим!

Конь Томаса возлежал, как и его хозяин, на широком, богатоубранном ложе, веселые вакханки ему надели венок на голову и угощали сладкимифруктами и поили дорогим вином. Раздавленные гроздья спелого винограда украшалиложе и бока жеребца, а пропитанная вином одежда вакханок прилипла к телам,красиво подчеркивая их прелести.

— Вот я вас! — рявкнул Томас. — Во чтопревращаете христианского коня?

Женщины засмеялись, одна бросилась ему на шею, две другиеначали поспешно сбрасывать намокшую одежду.

— Ах, дорогой герой!.. Он так силен, так красив, такмужественен!.. А посмотри, какая у него стать, у нас уже слюнки текут, сейчас сним позабавимся... Присоединяйся!

Томас рыкнул, конь вскочил с готовностью и встал врастопыркувозле ложа. К счастью, захмелевшие вакханки, расседлав, оставили седло рядом.Томас поспешно затянул подпругу, поставил ногу в стремя, женщины подбежали скубками вина, однако он поднялся в седло и, разобрав поводья, направил коня кворотам.

Олег забежал вперед, словно желая услужить господину, открылворота, а Томас, отбрыкиваясь от хватающих его за ноги женщин, галопом вылетелнаружу.

Небо такое же низкое и серое, унынием и тоской пахнуло отбезжизненных просторов. Томас зябко передернул плечами, не такой уж и холодныйветер, но что-то в нем могильное, отвратительное, мерзкое.

Олег сбежал по ступенькам дворца, Томас видел, какостановился вдруг, а из полумрака выбежали эти лохматые, грязные и неопрятныедемоны, которых калика почему-то зовет богами.

— Стойте! — прокричал Олег. — Пусть Одинскажет... Один!

Послышался топот, на восьминогом сером жеребце сквозь группубогов проехал величавый Один, золотой шлем на голове, шкура небесного барана наплечах, в руке знаменитое копье Гунгнир, которое никогда не пролетает мимо.

Боги остановились, Один выехал вперед. Олег увидел, чтонадменный взгляд бога богов прикован к копью в руке Томаса. В отличие отдругих, вещий бог ощутил странную мощь в этом копье, но Олег видел так же, чтоОдин не может разгадать эту силу, хотя собрал все свои знания, провидческиевозможности и умение заглядывать в будущее.

«Нет в твоем будущем этого копья, — сказал Олегмысленно. — Нет! Ни в прошлом, ни в настоящем, ни в будущем. Но в то жевремя, как видишь, мощь в нем небывалая. Побольше, чем в твоем».

Один бросил в его сторону острый, как лезвие ножа, взгляд.Олег развел руками, мол, это здорово, что ты понял, но...

Внезапный рев прервал их безмолвный разговор, Тор заорал,указывая на Томаса:

— Вот этот! С крестом!.. Они вторглись в мою страну исожгли мой храм!.. Один, если ты не уничтожишь его сейчас же, я сам...

Он выхватил из-за пояса железные рукавицы, Олег поспешнозагородил Томаса, раскинув руки в стороны:

— Погоди, Тор!..

— Нет, — проревел Тор взбешенно. Он натянул наруки рукавицы, грудь его, и без того широченная, раздалась вдвое, он крикнул: —Отойди!

Томас выставил перед собой копье и крикнул в свою очередь:

— Отойди, Олег, не спасай демона, дьявольское отродье!

Тор зарычал и пошел на Томаса, Олег бросился вперед иухватил его за руку.

— Стой! Да стой же! Посмотри на этого рыцаря!..Посмотри, посмотри!.. Хорошо посмотри! Та ли это вера, что жгла твой храм вРальсвике?.. Это же совсем другие люди!

Тор проревел:

— У него тот же крест!

Олег перебил:

— Поскреби христиан, что обнаружишь?.. Тем болеенынешних! Думаешь, нашлись бы силы, чтобы заставить гордого Перуна пойти к томухристианскому богу?.. Убить — да, нашлись бы... может быть, но служить? А тыпосмотри, даже имя сменил...