— Ну и свинья ты, — сказал он в сердцах. —Сказано, язычник. Нет в тебе ни христианского милосердия, ни воинскогобратства.

— Чего нет, — согласился Олег, — того нет. Ночто есть, того не отнимешь.

— А что есть? — спросил Томас все еще рассерженно.

— Ну да, щас тебе все расскажу. Поехали!

Он повернул коня, Томас крикнул в спину просительно:

— Может, отдохнем чуть? У меня конь едва дышит.

— Выдержит, — ответил отшельникхладнокровно. — Там одна лестница.

Томас застонал.

— Говоришь так, будто одна ступенька!

— Ну все же, все же...

— А там наверху вообще пекло?

— Да, — согласился Олег, подумав. — Должнобыть, еще жарче. Зато воздух посвежее... должен быть. И попрохладнее.

Томасу почудилось в его словах сомнение, но конь калики ужеудалялся, помахивая хвостом, словно и не устал, Томас прошептал молитвуПресвятой Деве пополам с проклятиями в адрес язычника, с неимоверными усилиямизаставил себя потащиться следом.

Лестница показалась чуть меньше, во всяком случае ступени —мельче, но Томас понял обреченно, что ему на коне не одолеть, тяжесть рыцарскихдоспехов вымотала силы и гуннского коня. Он остановился на первой же ступенькеи смотрел, вздрагивая, большими, как у ребенка, испуганными глазами набесконечную лестницу. Со сдавленными проклятиями Томас слез и потащился соступеньки на ступеньку, а когда конь начинал упираться, тащил за собой силой.

Все тело ныло и кричало, едкий пот выедал глаза, грыз шею,чудовищно зудело между лопатками, а ноги превратились в чугунные тумбы, которыеон с трудом переставлял все выше и выше. Так продолжалось вечность, воздух сталсовсем как в адской печи, железо доспехов накалилось, от жара начали лопатьсягубы, а в груди свистело, как в высушенной тыкве.

Сквозь грохот крови в ушах сверху донесся отвратительнодовольный голос:

— Ну вот, я же говорил!

Томас поднимался и поднимался, опираясь уже не на ступеньки,а на рыцарскую стойкость, на доблесть христианина, на гордость и самолюбие, чтоне может позволить язычнику одержать верх даже в таком соревновании, и... вдругподнятая нога не ощутила ступеньки. Он обеими руками кое-как снял шлем, мутнаяпелена пота застила взор, но то, что увидел, повергло в отчаяние.

Шагах в пятидесяти впереди еще одна лестница, уже не такаяширокая, но все же массивная, и ведет вверх, вверх, вверх. А сам зал внушаетуважение и даже почтение размерами, циклопическими стенами. Даже не разглядетьотдельные глыбы гранита: давление верхних этажей сплавило все в единое целое.Даже пол из гранита, но тщательно выровнен и отшлифован...

Он шатался, готовился упасть, а там пусть хоть смерть, ужеотдал все силы, сознание смутно уловило далекий скрип, в лицо пахнулоизумительно свежим прохладным воздухом. Он с трудом повернул голову.

На дальнем конце зала отшельник, уже без коня, распахиваетисполинские ворота. Снаружи ударил яркий солнечный свет, а второй порыв воздухаотогнал от Томаса жар, и он, всхлипывая от счастья, заковылял к Олегу. Заспиной послышался конский топот, мимо метнулось черное тело, в воротах мелькнулкрасный хвост и пропал.

За воротами дивный зеленый мир с густой сочной травой.Великолепный строевой лес, между невысоких холмов бежит быстрая река, а обаконя уже щиплют зеленую траву.

Томас дикими глазами оглянулся, чудовищная лестница, чтонапугала до отчаяния, по-прежнему ведет выше, в верхние этажи. Чувствуется мощькаменного сооружения, которое не что иное, как...

Он перекрестился и торопливо вышел, все еще не веря, что подсапогами вместо смрадной гнили сочная зеленая трава. Кузнечики прыгают во всестороны, один сдуру скакнул на панцирь и сидит там, воинственно шевеля усиками,словно двумя копьями. Томас пошел осторожнее, чтобы не спугнуть героя, отвагенужно выказывать уважение, у кого бы ни проявилась.

Олег вышел, щурясь от яркого солнца и отряхивая одежду.Морда если и раскраснелась, то самую малость, простолюдины не таскают на себетакие тяжелые доспехи, это удел благородных, крикнул в спину:

— Ну как тебе замок?

Томас задрал голову. Суровый и прекрасный в своей строгостизамок возвышается красиво и гордо. На самой высокой башне развевается прапор, уТомаса взволнованно застучало сердце: цвета его рода!

— Где мы? — спросил он, боясь поверить догадке.

— Там же, — ответил Олег, — где и вошли.Помнишь, грязное смрадное облако?.. Но старые боги ушли. А это тебе подарок...выпросил все-таки...

Томас вспыхнул:

— Это я выпросил?

— Ну не напрямую, — ответил волхв нагло, садясь вседло, — но что-то было, было. Наверное, Англ уговорил Хеймдалля и Одинапоставить для тебя это чудовище из камней. Правда, так быстро бы все равно невыстроили даже боги... гм... ах да, то-то смотрю, знакомое! Это же та крепость,которую построил для асов Гримтурсен с помощью своего коня Свадильфари!.. Тогдапонятно, понятно...

Томасу ничего не было понятно, он смотрел ошалело и лишьразевал, как рыба на солнцепеке, рот, не в силах поверить, что этот замокпринадлежит ему.

Олег сказал довольно:

— Там над воротами твой герб, увидишь. Это Англпостарался... Ты заметил, стены вглыбь и вглыбь... заметил, да? Молодец,наблюдательный... А там, как я понимаю, вросли в плиту, на которой Англия.

Томас пристально всматривался в замок.

— А кто... на городской стене?

Олег приложил ладонь козырьком к глазам.

— Где... А, платками машут? Ишь, уже успели... Ну иЛилит, от нее не укрыться... А вот рядом с нею машет платком Яра.

Томас вскричал ликующе:

— И Яра?.. Прости, мой конь, но не могу не просить тебяво весь опор... — Он вспрыгнул на коня.

В небе показалась быстро летящая странная птица: блистающаяв чешуе, крылья в размахе на длину рыцарского копья. Она не летела, амчалась... вернее — ее мчало, как выпущенную из гигантского лука стрелу.

Кони испуганно прижали уши, Томас нахмурился, такие чудовищаозначают мор или нашествие, Олег скривился, конь под ним рванулся вперед.

— Подожди здесь!

Томас придержал своего, птица круто пошла вниз и упала вгустой дубовой роще. Калика на коне проломился через густые кусты, вскоре исчезза деревьями.

Конь Томаса, ощутив свободу, тихонько побрел вперед, опустивморду и осторожно нюхая, как пес, следы своего друга. Томас прислушивался незря, раздраженно разговаривали два человека, в одном Томас узнал калику, другойголос узнать не удалось.

Порыв ветра донес из леса возмущенный возглас незнакомца: