«Подходит», я был обрадован и ошарашен одновременно. Я не ожидал, что они согласятся, и не был готов к последствиям такого решения. Не могло быть и речи о том, чтобы оставить Джейн одну в Марокко в крайне нервном состоянии, в котором она тогда находилась. Однако мы придумали план: следующим летом мы с ней поедем в Нью-Йорк. Там я посажу её на поезд до Флориды и отправлюсь на корабле в Таиланд. На мой взгляд, самолёты предназначены исключительно для бизнесменов. Тому, кто наслаждается путешествием, следует найти какое-нибудь другое средство передвижения.

Роман Джейн «Две серьёзные леди» наконец-то переиздали после того, как он более двадцати лет был недоступен читателю. Критики высоко оценили лондонское издание Питера Оуэна, и с тех пор книгу издали на пяти языках. Потом Оуэн попросил у неё сборник рассказов. Джейн, вообще, не так уж горевшая желанием публиковаться, удовлетворённо объявила, что рассказы у неё не сохранились. На такой случай у меня были припрятаны копии. Затем она стала твердить, что рассказов мало и не хватит на книгу. Я порылся и откопал рваные листы старого номера журнала Mademoiselle, где была её статья, написанная много лет назад, и настоял, чтобы она переписала её в беллетристическом стиле. В итоге набралось материала на небольшую книгу, опубликованную под названием «Простые удовольствия» / Plain Pleasures.

В то время повседневная жизнь в Танжере, хотя и не давала уединения и неограниченного досуга, необходимых для написания художественной литературы, оставляла мне достаточно «передышек» для работы, чтобы можно было заняться переводами. Зимой я работал над английской версией рассказа длиной в книгу, который записал на магнитофон на магрибском варианте арабского. На этот раз это была история Мохаммеда Мрабета[577].

Был май. Приближалось лето, и я в полном одиночестве собирался ехать в Бангкок. Я ждал, что вот-вот в душе загорится искорка счастья от мысли о предстоящей поездке, но она так и не загорелась.

Глава XVIII

За те девять лет, когда моя «штаб-квартира» располагалась в Inmueble Itesa[578], я постепенно полюбил это место. Особых причин на то не было, разве что неброский вид дома, из спален которого открывался раздольный вид на зеленеющие кварталы Танжера с мириадами домов вдалеке и кромкой моря. Но мне тут нравились и ночи. Иногда поблизости раздавались крики лягушек и сов, а иногда слышалось лишь стрекотание сверчков и, то тут то там, лай собак. Призыв к молитве ранним утром, звучавший из вереницы далёких мечетей, доносился до моего слуха за час до рассвета, когда я лежал в кровати, а кругом всё совсем затихало. Из окон своего дома я мог сносно записывать звуки свадебных барабанов и раит[579], доносившиеся из расположенной внизу деревни Айн-Хаяни.

После долгих лет терпеливого обучения Джейн сделала из Шерифы и Айши превосходных поварих. Хотя она сама уже не могла хлопотать на кухне, как раньше, мы продолжали есть великолепные обеды. Тогда единственным удовольствием Джейн была еда, а за экскурсами в гурманские радости неизменно следовал внезапный добровольный пост. Джейн очень быстро сильно худела, и друзья начинали убеждать её, что пора снова начать есть. Я понял, что мне будет не хватать наших вечерних трапез у камина и «тихого часа», когда мы после еды возлежали на подушках. Когда подошло время уезжать, я вдруг понял, как важны для меня эти вещи. Неважно, как сложится моя жизнь в Бангкоке, мне будет очень грустно уезжать из Танжера.

В июне пришла телеграмма, извещающая, что у матери случился сердечный приступ, и она в коме. Она так и не пришла в сознание. На следующей неделе я получил известие, что папа тоже умер. На первое июля у нас с Джейн была забронирована каюта на борту Independence. Менять билет не было никакой необходимости.

Почему-то смерть моих родителей уменьшила моё нежелание уезжать из Танжера, видимо, шок был таким, что ввёл меня в состояние апатии. Из всего этого я могу лишь сделать вывод, что чувствовал себя глубоко виноватым за то, что вычеркнул родителей из своей жизни.

Однажды я уже пользовался и остался доволен услугами пассажирского пароходства Wilhelmsen, поэтому забронировал билет на принадлежавшее компании судно Tarantel, который должно было отплыть из Нью-Йорка в июле. Издательство Farrar, Straus and Giroux собиралось опубликовать том полного собрания сочинений Джейн с предисловием Трумена Капоте. По прибытии в Нью-Йорк они полностью взяли Джейн на себя, организовали для неё светский график и даже позаботились о том, чтобы купить ей билеты на поезд во Флориду.

В последний день перед отплытием на Tarantel я посетил своего редактора в издательстве Simon and Schuster, который нагрузил меня книгами для путешествия. К счастью, корабль оказался хорошим, потому что мне пришлось провести на нём более семи недель, включая двух- и трёхдневные остановки в Лос-Анджелесе, Сан-Франциско и Гонконге, а также незапланированный и незапоминающийся восьмидневный простой в гавани Манилы (мы ждали, когда утихнет тайфун).

Бангкок оказался совсем не тем зелёным и тихим городом с каналами и храмами, который я ожидал увидеть. Всё настолько утратило свой первоначальный тайский колорит, что то немногое, что осталось, казалось бессмысленным извращением среди такой целенаправленной европеизации. Уроженцы этих краёв, жившие на чужбине, соглашались, что Бангкок был приемлемым местом для жизни до появления американских солдат. После этого всё изменилось. К тому времени, когда я добрался до этого города осенью 1966 года, он был безнадёжно перенаселённым, а его улицы были забиты автомобильным транспортом. Повсюду засыпали каналы, а те, что не засыпали, стали гнить и вонять, так что приходилось засыпать всё активнее. Моей первой реакцией на город было жесточайшее разочарование.

В Гонконге я получил письмо от Джейн, но в Бангкоке ничего не получил. Я продолжал писать ей на адрес её матери. Она месяцами умоляла меня взять её с собой. Я упорно отказывался, зная, что местный климат не для неё, и что, будь Джейн рядом, работать станет очень трудно. Я предполагал, что сейчас она «дуется» и отчаянно «карает» меня за то, что я уехал один.

Вдруг я получил от неё письмо, отправленное из Танжера. Она чувствовала непреодолимое желание вернуться и сократила пребывание в Соединённых Штатах на несколько месяцев. Но теперь, будучи уже в Танжере, Джейн, по её словам, не могла понять, почему так решила. Джейн попала в то самое положение, которого мы тщательно старались избегать. Больше от неё писем не приходило. Я продолжал писать каждую неделю, рассказывая