– Тебя что-то тревожит? – его голос был ледяным, не излучал ни единой нотки эмоции.

– Послезавтра… Я знаю, что ты позволил мне прибегать ко всем возможным вариантам решения проблемы, но… Боюсь, что у меня не получится, – я говорила тихо, почти беззвучно, но чувствовала его внимание, сосредоточенное на мне.

– Обещай ему всё, что он пожелает. Лги… Наша цель одна – защитить клан. Любой ценой. Но, когда война с румынами будет окончена, я отомщу Люциану за всё, что он требовал от тебя.

– Как бы не было поздно, – бросила я напоследок, покидая его комнату.

Грядущие два дня мне предстояло провести в туманном бреду, пытаясь осознать суть надвигающихся событий. Фантазия, разъярённая тысячилетиями, вырывалась наружу, рисуя в моём сознании не самые лестные образы.

– Госпожа, – за два часа до полуночи, предвещавшей начало первого дня мая, в мою спальню постучала Гондукк.

– Уже пора? – моё сердце, ожившее за несколько дней до начала всех этих ужасов, забилось в груди, словно отчеканивало шаги, разделявшие меня и языческую деревушку.

– Да, госпожа, – подтвердила мою догадку валькирия.

Я взяла с края постели черную мантию, в которую облачалась, когда желала остаться незамеченной среди смертных, набросила на голову капюшон и вышла в коридор вместе со своей спутницей.

Мы спустились вниз, прошли потайными ходами, что скрывались в стенах временной резиденции вампирского клана, оказались на мосту, за которым чернел густой лес. Камни, отзывавшиеся лёгким звоном под моими ботинками, были уложены здесь ещё во времена святой, но такой грешной инквизиции. Я остановилась на границе тьмы, за которой нас ждали четыре километра звериных троп и неведомых путей, повернулась в сторону замка, разглядывая во мраке окно на втором этаже без единого признака жизни. Мой, тогда ещё вампирский, взор уловил лёгкое колебание воздуха. Я увидела огненный взгляд. Аро смотрел на меня, провожая на войну, из которой, я точно знала, мне не удастся выйти победителем.

«Грядёт судный день, – подумала я, видя его очертание в черной комнате, – а точнее, судная ночь!»

Слегка оскалив клылки, я снова повернулась к своей спутнице, что продолжала размеренный шаг и последовала за ней.

Мы долго блуждали по густому лесу и наконец вышли к окраине небольшого поселения, возле которого, на крохотной опушке, язычники, жившие здесь, развели костер. Пламя возносилось прямо к небу, освещая всё, что его окружало. Некоторые девушки были одеты в длинные бежевые рубахи, доходившие до земли, расшитые старинным узором. Кто-то из смертных носил на голове небольшую шляпку, из которой отходили козлиные рога, при этом сам человек был обнажен до пояса24.

Среди толпы, что окружила танцевавших вокруг костра язычников, мне удалось заметить Пирса, того, что приходил в нашу резиденцию, да и раньше не раз служил мне. Он кивнул нам, и мы присоединились к народу, который наблюдал за таинственными, мистическими обрядами, что, впрочем, не носили теперь какой-то особый характер, а скорее служили некоторой данью предкам.

Молодая женщина отделилась от пляшущего хоровода, когда заиграли древние гусли. Она исполняла какой-то свой танец, который больше походил на предсмертные конвульсии тяжело раненного.

Мы стояли почти возле леса, скрывшись от языков пламени за спинами любопытствовавших смертных, приехавших посмотреть на это представление. В какой-то момент я ощутила лёгкое, но такое горячее прикосновение на своём теле, прожигавшее сквозь накинутую мантию, капюшон которой я не сняла до сих пор.

Резким движением я повернулась к существу, что посмело дотронуться до меня.

– Это ты… – узнала я Люциана.

– Конечно, – хищно улыбнулся он. – Пойдешь со мной? – он сделал шаг назад. – Я не поверю, что ты пришла сюда, чтобы присоединиться к людям.

– Нам нужно о многом поговорить, – сообщила я.

– Тогда здесь нам больше нечего делать, – он потащил меня за руку в глубь леса, уводя всё дальше от языческих обрядов, хоть музыка их преследовала нас везде.

Теперь мы бежали в известном только ему направлении.

– Куда ты меня ведёшь? – окликнула я его.

Он резко остановился, посмотрел на меня, обхватил за талию, прижимая к дереву с неистовой силой вервольфа и впился в мои губы, слегка прикусив кожу, что уже не была столь ледяной, как у остальных вампиров. Позади себя я услышала треск коры, которую он крошил стальной хваткой своих рук.

– Ты снова становишься той, что была прежде, – заметил он. – Так незачем больше лгать себе, что ты любишь Аро. Подари мне эту ночь, – сладко шептал он в мою шею, косаясь пальцами кулона, что скрылся за складкой одежды на моей груди.

– Я потребую от тебя высокую плату за это одолжение, – предупредила я.

– Всё, что пожелаешь, – он нагнулся, подхватив меня на руки, и понес дальше, сбросив капюшон с моей головы.

Я целовала его уста, забыв обо всех законах, обещаниях… В конце концов, мой муж сам толкнул меня на этот грех в очередной раз. Конечно, сейчас он не находит себе места, мечется по комнате, словно загнанный лев, но в этом есть и его вина. Да будет так, по крайней мере, в эту ночь!

Он занёс меня в землянку, крыша которой сровнялась с уровнем почвы, покрытой холодным мхом. Здесь лежала шкура убитого медведя, лишённая головы и довольно аккуратно выделанная охотниками. Печи не было, поэтому плоть должен был сковать лёгкий озноб, но с нами этого не происходило.

Тело вервольфа обладает высокой температурой, на несколько градусов превышающей человеческую. Мне же в тот миг было вполне комфортно, учитывая, что переход из сущности кровожадного вампира в тотальное бессмертие ещё не был завершён25.

– Я так давно жаждал этой минуты, – прошептал Люциан.

– Всего лишь минуты? – усмехнулась я.

С улицы доносилась далёкая мелодия, которую я ясно различала среди тишины леса.

Он покрывал моё измождённое тело горячими поцелуями, сводил с ума вновь и вновь, заставляя выгибаться ему навстречу.

– Тебе не надоело делить меня с вампиром? – задала я вопрос, когда он, будучи неспособным здраво мыслить и рассуждать, обнажил мой торс.

– Совсем скоро я решу эту проблему, – огрызнулся он, отбрасывая мою одежду в сторону.

– Люциан, – он снова проник в каждую клеточку моей плоти, разливаясь по венам огненным желанием.

Я сжала кожу на его спине, обжигая серебром обручального кольца, что символизировал мой союз с главой вампирского клана.

– Сними его, прошу, – застонал ликан то ли от боли, то ли от блаженства.

Я бросила украшение в сторону, где находилась моя рубашка и мантия, а после стянула с шеи и кулон с гербом Вольтури.

Он наклонился ко мне так близко, что в темноте землянки я видела его измученные ожиданием глаза.

– Я скучал, – прошептал он,