Не смогла удержаться:

– Да знаете, как-то грубо общаются ваши акушерки и санитарки! – и в деталях изложила ситуацию.

Главврач, слушая меня, медленно закипала, а потом, раскрасневшись, взорвалась: «Всех сюда!» – в своём монаршем гневе смахивая на царицу, которая завтра помилует немногих чудом уцелевших бояр, сегодня же день массовой казни.

Все дежурившие в тот день акушерки и санитарки выстроились в коридоре, глядя испуганными глазами на главврача и страшными – на меня. Главврач впала в натуральное бешенство: «Почему не даёте пелёнок? Она привозит нам контракты!» А от получавших взбучку веяло в мою сторону такой физически ощутимой ненавистью, что стало отчётливо понятно – лучше мне сюда больше не приезжать, разорвут в каком-нибудь тёмном углу. И съедят.

На суровый, но вполне справедливый вопрос главврача «Почему у нас протекает ванна?!» одна акушерка робко ответила: «Так протекает, только если туда садиться! А когда там никого нет, она и не течёт». Выглядело бы забавным анекдотом, не будь такой отвратительной, такой нашей реальностью…

А ещё через четыре года, на очередной конференции Мишеля Одена, грозная властительница 47-го, вошедшего за это время в тройку лучших роддомов Москвы, предложила мне организовать в специально выделенном крыле «оденовские» палаты домашних родов с предложением в перспективе возглавить новое направление.

Но это уже совсем другая история.

Глава 79

Про интим между жизнью и смертью

Образ повитухи в славянской культуре издревле был безусловно почитаемым. Считавшегося божьим человека, который присутствовал при мистическом, сакральном событии, где-то на границе между жизнью и смертью, беспрекословно уважали. Баба-повитуха являлась абсолютно неприкасаемой, словно некая священная корова…

В начале профессиональной жизни я узнала об акушерском празднике, который называется «Бабьи каши». На него собираются акушерки и роженицы с детьми, все обмениваются воспоминаниями, благодарностями и теплом. Женщина всегда помнит свою акушерку. Зачастую после родов мы становимся как родственники.

Каких-либо деталей своих первых родов я почти не запомнила – влетела в роддом за десять минут до появления ребёнка. Кроме одного момента (с огромным теплом и благодарностью) – как на последних схватках, на том самом «огненном кольце», акушерка будто нарисовала ласковыми пальцами на моём животе невидимые цветочки, сказав очень спокойно, как о чём-то очевидном: «Сейчас родишь…»

Многое стёрлось из памяти. Но эта фраза и лёгкие руки на животе навсегда остались во мне точкой опоры и покоя.

Женщина, с которой рожаешь, открывается тебе – в прямом смысле – своим самым интимным. Про её нежное место ты знаешь всё, буквально как её мужчина (впрочем, нынче не всегда мужчина, скажем так: вторая половина пары). И родинки все изучишь, и, как в песне, всякие трещинки. И руки порой долго помнят линию спины, изгиб бёдер, ямочки на пояснице, особенно если несколько часов её гладишь или массируешь…

Тело женщины на время родов становится моим рабочим инструментом. Или нет, неправильное слово. Каким там рабочим! Понятно, что встречаемся потом как родные. Между нами – было. Была нежность, был интим. В родах, сложившихся волшебно, космически – ещё и гормональный взрыв. Его не забыть, но и не передать словами.

И даже если не сложилось так, как хотелось, и мы прошли через осознание «как здорово, что нас миновал естественный отбор», то всё равно пережили это вместе – преодолели испытания и потери надежд.

Возвращаясь к «Бабьим кашам»: в славянской культуре принятия родов многое вращается вокруг понятия повитухи, лично мне неблизкого. В самом слове ничего особенного нет, кроме не очень гармоничного звучания. Но к нему намертво приклеена ассоциация с бабкой! Хотя большинство моих коллег мало на них походят.

Да и пресловутые каши – очень жирные, калорийные. В первозданный рецепт входят и сливки, и сливочное масло (чуть ли не полпачки на кастрюльку), и сухофрукты, и орехи. Иначе говоря, ни разу не ЗОЖ.

Так что в привычных штампах «русских традиций» наряду с кокошником и балалайкой числится и чем-то смахивающая на Бабу-ягу бабка-повитуха. Хорошо не Бабариха!

Послушаем, что говорят в Лондоне – категорически немолодой, но как и прежде элегантный француз Мишель Оден, завораживающе женственная даже в свои без малого восемьдесят аргентинка Лилиана Ламмерс, вторая после Лилианы ведущая британская доула-англичанка:

– Чтобы акушерка, доула идеально слышала в родах женское тело, она сама должна иметь и сохранять как можно дольше женское начало, сексуальность и слышать собственное тело, как музыку. Вот тогда она будет идеальным помощником!

Как-то не вяжется с «бабкой»… То ли язык другой, то ли менталитет?

Вроде у всех на слуху, как дискомфортны в родах влагалищные осмотры – иногда бессистемные, а порой регламентированные по принципу «не чаще одного раза в четыре часа» (зависит от роддома).

Например, такая ситуация. Идут вполне плавные роды, девочка моя в ванне с открытием четыре сантиметра. Перебираемся на кровать записывать КТГ, и тут изливаются воды.

Стремительно, на глазах разгораются схватки (разрыв пузыря провоцирует родовую активность, потому и вскрывают их в роддомах направо-налево по поводу и без). Даже слишком стремительно. Минуту продолжается схватка, две перерыв, снова минуту схватка, две перерыв… Девочка не может и дух перевести, не успевает передохнуть.

Смотрю, что внутри, как реагирует шейка. От частоты схваток и недостаточного расслабления в перерыве девочка съёживается, пугается наступающей схватки, и шейка напрягается.

Шепчу нежно:

– Давай представим схватку как волну, которая скоро тебя поднимет. Можно ей довериться, отдаться… Вот она тебя поднимает, держит, скоро схлынет… Вот уже уходит, утекает, как вода в песок…

И шейка расслабляется прямо под пальцами! Вынимаю руку:

– Вот так и дальше. Поняла, как воспринимать схватку? Пробуй ощущать подобным образом и следующую!

– А можете не вынимать пальцы и продолжать говорить? Мне с вами намного легче…

Опять вхожу в неё:

– Следующая схватка станет сильным порывом ветра, который поднимет тебя сильно и бережно и опустит через некоторое время. Вот он. Ему можно довериться…

Потом придумала стаю птиц, которая прилетела и улетела. Открытое окно, куда ворвался морозный воздух. Тёплый летний дождь. Крылатые качели. Что-то ещё. Иссякнув, пошла по второму кругу.

– Только не убирайте руку и говорите, – просила она.

И так мы с ней очень быстро раскрылись. Боже, что пишу – мы раскрылись! Бабка? Хм… Пойду, пожалуй, надену юбку подлиннее. И платком повяжусь, от греха.

Акушерки – первые, кто встречает приход человека в этот мир. Такое событие всегда сопровождается особой энергией. В момент родов всегда есть ощущение иного воздуха, чего-то происходящего вне нас, помимо, как волшебство.

Вспоминается история от одной коллеги, домашней акушерки. Эффектно накрашенная, со специально