– Сегодня я не убила Джулиана, – сказала я. – Это уже многого стоит, не правда ли?

На щеках Ферн проступили неуместно милые ямочки – она улыбалась через силу, сквозь зубы и даже не удосужилась взглянуть на Джулиана. Тот держался безмолвной тенью за спиной Коула и будто бы померк, стоило Ферн показаться в радиусе нескольких метров: лишь притворялся или действительно боялся? Сложно было что-то прочесть в его глазах, подернутых мэцубуси.

– Уже не уверена, что рада этому, – сказала Ферн, пренебрежительно махнув на него рукавом. – Ты не умеешь мстить, брат. Меня моим же оружием… Пусть я и явилась сегодня без Эмиральды, Хоакина и тех, кто мне по горло задолжал, это ничуть не умаляет ни моего достоинства, ни мощи. Подумаешь… Одним шрамом больше, одним меньше. Какая разница? – Будто выжидая момента, ветер приподнял ее волосы, обнажая шею. Там алел шрам, по форме напоминающий сигил-оберег для младенцев от фейри. Sibstitisyon?..

Я взглянула на Джулиана, и Коул дернул его за цепь. Запутавшись в ней, он рухнул Ферн в ноги, поднимая в воздух брызги грязи.

– Почему ты его не прикончила? – спросила она. – Столько лет ненависти… Наверное, было непросто сохранить ему жизнь. Дважды.

– Непросто, – согласилась я. – Но я знаю, что если убью Джулиана, то мне придется иметь дело с тобой. – Мой голос прозвучал ровно и убедительно. От этого уголок рта Ферн, крайне польщенной моим заявлением, потянулся вверх. – А мне тебя не победить. Даже всем нам вместе. Ты убила свой ковен и забрала их силы себе. Шестьдесят две ведьмы…

– Семьдесят две, – поправила меня она.

– И столько новоодаренных до Берлингтона и в Ривер-Хейтс, что можно сбиться со счета. Нет, я не самоубийца. Я Верховная, а каждая Верховная должна делать то, что лучше для ее ковена.

– Ты мудрее, чем твоя мать. Она бы наверняка гордилась… Но не уверена, – ухмыльнулась Ферн и покачнулась ко мне на встречу. Я выставила перед собой ладонь.

– Но я все еще могу убить Джулиана, – сказала я, и Коул показательно накрутил цепь на пальцы: та обвилась вокруг шеи моего брата, и он закряхтел, склоняясь к земле. Лицо Ферн предательски побледнело. – И попытать удачу. Опять же, ты наверняка победишь, но и Джулиан умрет… Согласись, мы обе окажемся в проигрыше.

– С чего ты взяла, что я сама его не убью? Джулиан меня предал…

– И все-таки он твоя единственная семья. Даже ты боишься одиночества, – уверенно заявила я и стрельнула многозначительным взглядом в сторону неподвижного Гидеона. Щеки Ферн медленно, но стремительно налились пунцовым. – Я согласна выполнить уговор. Все, что я хочу в обмен на Джулиана и свое верховенство, – это лишь одна услуга.

Глаза Ферн заблестели, выдавая заинтересованность. Любительница сделок никогда не упустит возможности выгодно заключить еще одну.

– Я слушаю.

– Поклянись мне на крови, что если я не буду Верховной, то ты не тронешь мой ковен. – И я поочередно назвала каждое имя, фактически внося в наш договор мелкий шрифт: – Коула, Морган, Диего, Тюльпану, Зои, Исаака… Ах да, и их питомцев тоже!

Ферн подавилась смешком от такого уточнения, но мне нужны были все гарантии. Пожав плечами, она подошла к Гидеону и без колебаний обхватила рукой острие его копья, оставляя на ладони безупречно ровный порез. Гидеон напряженно следил за тем, как капает на траву алая кровь, но Ферн даже не поморщилась от боли – та давно стала ее частью.

– Да будет так, Одри.

Она протянула мне ладонь. Ее кровь удобряла землю, а затем соединилась с моей кровью, когда я, не раздумывая, шепнула «Torri», которое повторила уже дважды за этот день. Сердце забилось быстрее, поторапливая. Шаг. Еще шаг. Я очутилась к Ферн так близко, что почувствовала запах ее шафрановых духов, а пшеничные волосы лизнули мои щеки. Боясь, что она передумает, я схватилась за ее руку, как за спасательный круг, и сжала до побеления костяшек.

– Да будет так, Ферн.

Едва успели спасть старые клятвы, как душу тут же сковала новая. Ох, как бы мне расплатиться с таким количеством дьяволов…

– Прекрасно, – прошептала Ферн с благоговением в голосе. Дотрагиваясь до нее, я чувствовала магию, обжигающую, как погребальный костер, и горькую, как полынь. – А теперь за дело!

Ферн щелкнула пальцами и расстегнула цепи на руках Джулиана. Он, освобожденный, поднялся, держась за ее любезно подставленный локоть. Кровь, застывшая под его веками и вдоль линии челюсти, была заботливо стерта рукавом мехового пальто.

– Ты правда прощаешь меня? – настороженно осведомился он, отстраняясь от ее материнских прикосновений.

– Да. Ты имеешь полное право винить меня в том, что я обманула тебя, обещая воскресить твоих родных… Но никто не заставлял тебя делать с ними то, что ты сделал с маленьким Ноа. Мы оба уничтожили наши семьи. Добровольно. Мы – чудовища, а чудовищам лучше держаться вместе.

Джулиан сжал пальцами болтающуюся цепь и выдавил слабый кивок. Окинув невидящим взором холм, он отыскал меня на слух, переминающуюся с ноги на ногу, и едва сдержал улыбку. Ферн впервые не знала, о чем он думает, но, уверенная в обратном, взглянула на небо. Я тоже посмотрела на него: тучи разошлись, и небосвод, прежде окрашенный в ежевику, вдруг потемнел.

Закат Самайна. Тьма уже здесь.

Вздохнув, я перехватила скрипку под мышку, глядя туда, где бушевали воды прежде спокойного озера. Будто чуя опасность, озеро пробудилось, встревоженное тем, что происходило на его берегах.

– Тут, – решила я, спустившись с холма впереди остальных и потоптавшись на стыке земли и берега. Отсюда было видно каменный профиль особняка в окружении безжизненных тыквенных голов.

Джулиан неуклюже покачнулся, когда я подошла и впихнула скрипку ему в руки. Действуя вслепую, он прошелся по грифу пальцами, будто вовсе не играл на ней сегодняшним утром. Приложив его к плечу, брат кивнул. Ферн послушно отошла в сторону, чтобы не мешать нам, и, поставив ведерко на землю, принялась наблюдать, не зная, что должна бояться.

Набрав в легкие побольше воздуха, я вспомнила музыку заклятия и завела ее по новой, изменив лишь несколько нот. Буйных, резких и непреклонных… Как сама Ферн. Новая половина ритуала, который я никогда не впишу в гримуар.

Джулиан подхватил мелодию, а спустя минуту его брови сошлись на переносице. Если бы не наша клятва, он бы точно бросил скрипку на землю и побежал к особняку… Ведь когда настало время для аллегро, от которого Ферн поморщилась и повела плечами, он начал понимать, что к чему. Но не имел права остановиться. Слишком поздно.

Губы его сжались, выражая презрение к тому заклятию, что заставило кровь снова побежать по моей спине, а зажившую рану на спине Джулиана вновь прорезаться. Кружась со скрипкой по холму, я танцевала, плавно обходя Ферн по дуге вдоль песчаной черты. И тогда, когда невидимая нить, которой я оплетала нас троих, заискрилась в воздухе, словно начинающаяся гроза, была сыграна последняя нота.