Задыхаясь от силы и надежды, которые я вложила в эту мелодию, я опустила скрипку и посмотрела на ненавистную сестру. Она смотрела на меня равнодушно, словно не ощущала никакого эффекта от ритуала, а спина ее, в отличие от моей, не кровоточила.

Разве так должно быть?

«Не знаю. Это ты у нас творец заклинаний, а не я».

– Все? – осведомилась Ферн, приподняв одну бровь, когда неловкая тишина неприлично затянулась. – Что-то не впечатлило. Джулиан, ты уже чувствуешь себя Верховным или Одри здесь просто так плясала?

Тот и сам не понимал, что происходит. Я опустила глаза на скрипку, прислушиваясь к ощущениям: связь с Джулианом была так же отчетлива, как мое собственное сердцебиение, но Ферн… Мы должны были сосуществовать все трое – кровь от крови, магия от магии. Ритуал должен был сработать… Но проверить наверняка, получилось ли, я могла лишь одним путем.

– Да… Да. Получилось, – соврал Джулиан, и когда он отнял от слепых глаз пальцы, растерев их, те снова стали серыми и сияющими, прозрев по его велению. – Вот и доказательство.

– Поздравляю, – улыбнулась Ферн нам обоим. – Ты получил, что хотел. А теперь… Caethwasiaeth a caethiwed!

«Верни раба в неволю».

Ее лицо подсвечивалось блудными огоньками, дрожащими у нас в ногах. Ферн ловко выдернула из конфетного ведерка нечто, похожее на лавандовый леденец в шелестящей обертке, и раздавила его в руках. Губы ее шевельнулись, но перестал шевелиться Джулиан: упал камнем на траву, парализованный.

– Ты веришь в справедливость, брат? – спросила Ферн, глядя на него сверху вниз, пока тот боролся с чарами, сыпля заклятиями на валлийском. Он замолчал, лишь когда Ферн продемонстрировала ему свою ладонь с сиреневыми разводами от вереска, перетертого в пальцах, давая понять, что ничего не выйдет. Я не знала этого заклинания, но чувствовала его силу: с такими чарами Джулиану так просто не совладать. – Ты обещал мне свою преданность, а я взамен обещала тебе осуществить все твои мечты. И осуществила. Ты Верховный… И рядом с тобой Одри. Наша сделка официально выполнена. Но раз ты передумал, то передумаю и я.

– Только посмей! – прорычал Джулиан, и Коул принял защитную стойку. Это было единственное, что объединяло их обоих – желание спасти меня. – Я вырву тебе хребет, если тронешь ее хоть пальцем! Неужели ты совсем тупая?! Она же нас св…

Джулиану будто сдавили горло – вместо внятных слов, которые могли все испортить, он издал нечленораздельный писк. Трава под ним окрасилась в алый от разошедшегося рубца – он пытался нарушить клятву. Ай-яй-яй!

– Я не стану трогать Одри, – утешила его Ферн, наклонившись. – Она сама все сделает, ведь ритуал передачи Верховенства не закончен. Все не может быть так просто. Я права?

Коул стиснул в пальцах рукоять меча и мельком обернулся, всем своим видом требуя объяснений. Точно так же посмотрел и Джулиан. Мелодия, исполненная мною в саду, была первым этапом ритуала. Концерт у озера, главным слушателем которого стала Ферн, – вторым. Настало время третьего…

– Джулиан еще не Верховный, – тихо призналась я, и губы Коула раскрылись, но не выпустили дыхание. Вдохнуть он физически не смог. – Мы Верховные вместе. Я разделила с ним свою силу, а теперь мне надо от нее отречься. Ритуал заканчивается там же, где все началось.

– Нет… – выдавил Коул, и его кожа стала такой бледной, что просвечивала, покрытая мурашками. – Вот что за ритуал ты создала? Самоубийство?! Довольно с меня! Я тебя слушал, теперь ты послушай. Ты сделаешь это только через мой труп!

– Это можно устроить.

Навахон одним невесомым жестом рассек воздух в опасной близости от щеки Ферн, когда та приблизилась, но она успела отвести голову назад. Выпад Коула вдруг перехватила другая рука – мужская и мускулистая, в закатанном свитере с идентичной меткой.

– Уйди с дороги, Гидеон!

Вместо этого он ударил Коула тупым концом копья в живот и выбил у него из рук навахон. Меч сложился и покатился по песку, а уже в следующую секунду Гидеон взял Коула в захват. Метки у обоих светились, но силы их, как и цели, были неравны: Гидеоном двигала любовь к брату, а Коулом – любовь ко мне.

– Ой, только не делай вид, что ты не рада, – закатила глаза я, равнодушно взглянув на Ферн, пока избавлялась от платья. – Придумай я иной ритуал, ты бы все равно не оставила меня в живых. Ты ненавидишь вовсе ни Викторию… Ты ненавидишь меня за то, что она была со мной, а с тобой – нет.

– Есть ли разница? – пожала плечами Ферн. – Мы обе видели одно и то же будущее. Его не изменить. Ради Джулиана я могла бы помочь тебе выкрутиться… Но он этого не заслужил. Да, братец? – Ферн наступила сапогом ему на поясницу, вдавив каблук. Джулиан фыркнул, елозя на земле и пытаясь подняться, но вереск на пальцах Ферн переливался сиреневыми пятнами, как флуоресцентная краска.

Блуждающие огоньки замигали, возмущенные происходящим, на что Ферн, раздраженно притопнув, отправила их прочь. Берег застелила тьма, но ненадолго: огоньки, словно живые свечи, рассредоточились по поляне и обрели временное пристанище в тыквенных фонариках. От этого зрелища сделалось жутко: десятки голов, улыбающихся в ночи, смотрели на мою ритуальную казнь. Казалось, если прислушаться, можно услышать их смех.

– Одри, не делай этого! – раздались голоса Коула и Джулиана. Один боялся за меня, а другой – за нас обоих, зная, что вот-вот случится, но не в силах даже сказать об этом.

Я остановилась на краю пирса. Ветер гнал круги по воде: она была ледяной, как прорубь, и у меня застучали зубы. Лихорадка после ритуала Джулиана давно прошла, оставив после себя лишь слабость и озноб. Я тоскливо оглянулась на свое шерстяное платье, брошенное на песке: в одной белой майке, хоть и длинной, было ужасно некомфортно.

– Тебе помочь? – громко спросила Ферн, заняв лучшее место в первом ряду – прямо на стыке желтой травы с мелкой галькой и серым песком.

Коул стоял чуть дальше, на коленях, скрученный Гидеоном, которому едва хватало сил удерживать его. Оставив на брате по меньшей мере дюжину синяков, ссадин и даже укусов, Коул едва дышал, забыв обо всем, о чем я просила. Его карие глаза казались черными, блестели, как те агаты, что держали мой ковен взаперти. Его рот, приоткрытый и изогнутый серпом, беззвучно молил остановиться – не то меня, не то Ферн. Набравшись смелости и повернувшись, я снисходительно улыбнулась ему, делая шаг вперед.

– Ты должен мне две коробочки китайской лапши.

Брови Коула поползли вверх, выдавая недоумение, но затем он замер, вспомнив, и его сопротивление ослабло.

«Каждая Верховная ведьма рождается при странных обстоятельствах. В нашем ковене ходила легенда, что, если Верховная родилась в мороз – она никогда не мерзнет, а если в воде – следовательно, не может утонуть. Правда, я не проверяла…»

– Ох, как долго, – закатила глаза Ферн, не выдержав. – Давай я все-таки помогу!

В тот же миг мои лодыжки налились тяжестью невидимых железных ядер, и что-то рывком дернуло меня вниз. Прогнившим доскам пирса это не понравилось: поросшие склизким пушистым мхом, они и так с трудом выдерживали мой вес. Под чарами доски прогнулись, разлетаясь в щепки.