Женщина, прижатая к колонне, больше не пытается вырваться. Она сама тянется к нему, зацепившись за взгляд.

– Ты и вправду любишь эту девочку, Брокк… настолько любишь… хотя, это еще вопрос насколько. Мы посмотрим, на что хватит твоей любви. Вы все о ней красиво говорите, но когда доходит до дела… сколько продержалась твоя любовь? До появления первой смазливой мордашки?

– Значит, из ревности?

Не ответила, провела рукой по его губам.

– Извини, я не хотела, чтобы ты пострадал… или вру, хотела. Никто не любит, когда ему причиняют боль.

– Ты сама себе делала больно.

– Сама? О да, мой муженек тоже постоянно это твердит. Я сама во всем виновата! – Она почти кричала. Злость, исказившая черты лица Лэрдис, отняла красоту. – Ну же, прочти мне мораль?

– Противоядие.

– Ты выпил. – Издевательский смешок. – И еще, Брокк, если ты думаешь, что, сдав меня, спасешь свою женушку… ошибаешься. Я лишь посредник.

Руку пришлось разжать.

– Вот так лучше. – Лэрдис потерла горло. – Ты мне синяков наставил, глупый…

– И что я должен сделать?

– Откуда мне знать? Говорю же, я лишь посредник… к слову, если бы твоя распрекрасная женушка не принимала бы подарков от посторонних, ничего бы с нею не произошло. Вот.

Белый конверт, запечатанный сургучом.

И жестяная коробка из-под монпансье.

– Того, что здесь, хватит дня на два… а там все будет зависеть от того, насколько точно ты следуешь инструкциям.

– Тварь.

– Увы. Порой приходится. Ты же знаешь, что мой муженек урезал мое содержание? Сказал, что мои выходки ему надоели… а красивой женщине деньги нужны… поэтому не стоит обижаться, мастер…

…черная маска.

И черные крылья. Конверт. Коробка в руке. Желание свернуть шею…

…не сейчас.

– Поторопись. – Лэрдис наклонилась за маской. – Мне кажется, что сейчас тебя очень ждут… и да, от Виттара советую избавиться. Лишнее внимание нам совершенно ни к чему, тем паче внимание Короля. Ты же понимаешь, что ее он не пощадит…

Кэри горела.

Она лежала с открытыми глазами, в которых металось пламя. Расплывшиеся зрачки в узком кольце радужки. Бледная влажная кожа. Сухие губы.

И ледяные ладони.

– Закройте дверь, мастер. – Виттар сидел на корточках у кровати, напряженно вглядываясь в окаменевшее лицо Кэри. – И заприте. Для надежности.

Он встал и, захватив Кэри за запястья, потянул.

Она села.

Кукла.

– Это…

– Яд, мастер. – Виттар отпустил ее руку, но лишь затем, чтобы аккуратно перехватить, повернуть тыльной стороной ладони, на которой проступала металлическая вязь. – Весьма и весьма поганый яд. Где вы его подцепили?

…мальчишка на площади. И черная роза, которую Кэри принимает смущаясь. Она розовеет, словно оправдывается за эту свою слабость.

И держит розу.

Долго держит эту проклятую черную розу.

…оставляет ее в экипаже, а Брокк, поддавшись иррациональной ревности, сбрасывает на пол. Он всего-то прикоснулся, и этого хватило.

– Рассказывайте.

– «Железная пыль»… старый рецепт, честно говоря, я полагал его утраченным. – Виттар позволил Кэри лечь и глаза закрыл, пояснив: – Чтобы не пересохли.

– Она…

– Нас не слышит. К сожалению. Или к счастью.

Он наклонился, подняв с ковра белые перчатки. Брал через платок и держал на весу, вглядываясь в полупрозрачную тонкую ткань.

– В целом довольно-таки нестойкая субстанция. Распадается в течение получаса… для людей абсолютно безвредна…

Перчатки отправились в огонь.

– А вот нам хватает и малости. Впитывается через кожу. И связывается с железом в крови.

Виттар отвел взгляд.

– Я не знаю, кому вы настолько перешли дорогу, но…

– Шансов нет, верно?

Разве что коробка из-под леденцов в рукаве. И конверт, запечатанный сургучом, в котором озвучена цена жизни Кэри.

– Шанс есть. – Виттар отступил от кровати. – Я не хочу вас обнадеживать, но… шанс есть, мастер, поверьте. Надеюсь, его хватит, чтобы вы не натворили глупостей?

– Я постараюсь.

Обещание, которое ничего не стоит. И холодный расчетливый взгляд Виттара.

– Сколько у нас времени?

Брокк протянул коробку, в которой перекатывался белесый нафталиновый шарик.

– Дня два, – собственный голос был чужим.

– Два дня… уже неплохо. За два дня многое можно успеть. И еще, мастер, я надеюсь, что вы понимаете… ее в любом случае не оставят в живых. Что бы вы ни сделали, не оставят… поэтому…

– Не натворить глупостей.

– Именно.

Два дня жизни в жестяной коробке, расписанной желто-красными цветами.

Не наделать глупостей…

…в живых не оставят…

Кэри дышит глубоко, спокойно, она даже улыбается и глаза открывает. В них Брокк видит себя и серые капли застывающего железа. Оно расползается по янтарю, съедая желтизну.

…белый шарик растворяется в воде, мутные хлопья оседают на дне бокала, и Брокк размешивает их пальцем. Ему страшно пролить хотя бы каплю.

Виттар держит голову Кэри, а зубы ей приходится разжимать. И она стонет, плачет почти…

…руки дрожат.

Глоток за глотком, и Кэри пьет жадно. Ей жарко, и на висках проступают крупные капли пота.

– Она будет спать. – Виттар стаскивает плащ. – И, быть может, завтра ей покажется, что она выздоровела, но это не так… я не так уж хорошо разбираюсь в ядах, но… эту пакость так просто не вывести.

Два дня.

Не наделать глупостей. И Виттар будет молчать, из чувства долга и, быть может, вины, которое может дорого ему обойтись. Он обязан донести…

…и изолировать Брокка.

Рискует.

Ведет кружным путем к экипажу.

– Мастер…

– Я помню.

…вскрывать конверт глупо.

И молчать, нарушая молчанием недавнюю присягу… доверие… но этого доверия не хватит на то, чтобы спасти Кэри.

– Хорошо. И еще, ее будет мучить жажда, но чистую воду давать нельзя. Разбавленное вино… или что покрепче, алкоголь отчасти снимает симптомы. И комнату похолодней. Не бойтесь, она не замерзнет. Чем ниже температура, тем больше времени.

Она очнулась уже дома.

– Мне жарко… я в обморок упала, да?