Он подался вперед.

– Или ресурс, который вот-вот выйдет из-под контроля? Молчишь?

– Не знаю, что сказать.

– Что-нибудь.

Кейрен дернул решетку, прутья которой покрывала ржавчина и паутина.

– Крепкая… что-нибудь… можно что-нибудь и сказать, раз уж так оно выпало… побеседовать. – Он едва не наступил на мертвеца, задел, и тот с хрустом покачнулся, но не упал, повис. Пальцы его давно приросли к решетке. – Видишь ли, я от политики далек. Мне на политику мозгов не хватает.

Шеффолк хмыкнул, но на мгновение остановил резьбу по дереву.

…а с ножом управляется ловко, сразу виден немалый опыт. И вряд ли на дереве тренировался. Сколько на его счету? Кейрен и сам не знал, хочет ли получить ответ на этот вопрос.

– Поэтому и сижу, точнее сидел, – поправился Кейрен, – в Управлении, ловил всяких… ублюдков. Вроде тебя.

– На этого намекаешь? – Освальд кивнул на мертвеца.

– Да нет, я образно выражаясь… воры там, грабители… или вот еще торговцы живым товаром. Этих я с преогромным удовольствием на виселицу спровадил. Убийцы опять же. И мне как-то не важно, какой мои… клиенты расы.

– Демократичен, значит.

– Пожалуй что.

– Хорошая позиция. – Шеффолк убрал клинок в рукав. – Вот только продержится она лишь до того момента, когда тебе придется выбирать между человеком и кем-то из ваших. Хотя, может, у тебя и вправду мозгов не хватает, вот и позволяют оставаться принципиальным. Видишь ли, дорогой мой… гость…

Он остановился в шаге от решетки, и дотянуться было бы легко.

А дальше что?

Шею свернуть? И если Кейрен прав, это ничего не изменит.

Убирать нужно не Шеффолка.

– Война началась. И идет она уже несколько лет, а чем закончится – это зависит от готовности сторон жертвовать фигуры.

Он повернулся спиной и направился к выходу.

– Стой.

– Что? – Шеффолк остановился.

– Как долго мне здесь сидеть?

– Как получится. Но на твоем месте я бы не слишком торопил события.

Кейрен кивнул.

– Спасибо за лампу.

– Не за что. Не скучай…

– Не буду. Компания таки есть.

Шеффолк поднимался долго, и Кейрен считал ступени по его шагам. Оставшись же наедине с собой, он опустился на камень.

Время.

Времени почти не осталось. Он чувствовал, как выгорают минута за минутой. Молчал.

Ждал.

Слушал тишину и, повернувшись спиной к мертвецам, старался не думать о них.

…масло таяло. Подбиралась темнота, а с нею и мысли о бренности бытия.

А если Шеффолк не вернется? С него станется забыть о госте. Несколько дней Кейрен протянет, а потом… пить уже хотелось. Он старался отрешиться от мыслей о жажде, но когда где-то высоко, над головой, заскрипела дверь, Кейрен с трудом сдержал счастливый смех.

Все-таки смерть бывает разной.

Она спускалась не спеша, давая время успокоиться. И первым появилось желтое маслянистое пятно света. За ним – тень, неестественно длинная, ломкая. Она дергалась, точно ей самой было тесно в подземелье. И хозяин тени вздрагивал.

– Какие гости! – Кейрен оскалился и, потеснив мертвеца, вцепился в решетку. – Неужели и вы решили меня навестить, многоуважаемый Риг?

Тот замер на верхней ступеньке, подслеповато щурясь.

– Входите, располагайтесь…

– Фиглярствуете.

– А что еще делать-то остается.

– Как рука?

– Спасибо, уже хорошо. – Руку Кейрен на всякий случай за спину спрятал.

Его собеседник, казалось, маневра не заметил. Остановившись у самой решетки, Риг крутил головой и хмурился.

– Вам тоже не по душе это место? Понимаю. И с удовольствием продолжил бы нашу беседу где-нибудь в гостиной… а лучше в Управлении. Вам доводилось бывать в Управлении?

– Нет.

– Поверьте, слухи о нем преувеличены. Там есть очень даже симпатичные допросные… нет, мебель, не спорю, казенная, однако при том…

– Ты много говоришь. – Риг поставил лампу на краешек стола и сам же на него оперся раскрытой ладонью.

– Это нервное, – доверительно ответил Кейрен. – Я когда нервничаю, всегда болтаю. Матушку это в свое время очень раздражало.

Риг.

Из четверых именно Риг.

Нелепый, невезучий, пожалуй, еще более невезучий, чем Кейрен. Он и сейчас-то выглядит смешным в костюме словно бы с чужого плеча. Пиджак собрался в подмышках складками, а рукава коротковаты, и из-под них выглядывали манжеты белой рубашки. Высокий накрахмаленный воротник топорщился, и клетчатый шейный платок, заколотый немыслимого вида булавкой, сбился набок.

– Зачем вы сюда пришли? – спросил Кейрен.

Риг снял очочки, и лицо его приобрело выражение растерянное, несчастное даже.

– И зачем вы все это затеяли?

Молчит. Стеклышки трет платком. Кейрена разглядывает.

– Честолюбие? Не ваш случай.

– Вам кажется, что вы настолько хорошо меня знаете? – Очочки отправляются в нагрудный карман.

– Читал ваше досье.

Злится. Поджимает вялые губы.

– У полковника весьма подробные досье. – Кейрен оперся на решетку. – Знаете, что там сказано о вас?

– Что же?

– Вы и вправду нечестолюбивы, хотя при этом обладаете завышенной самооценкой. Правда, наловчились ее скрывать. Вы довольно-таки завистливы, причем не важно, чему завидовать. Это, назовем ее так, патологическая черта характера. Вы могли бы достичь многого, но и тогда вам было бы мало. Мне же просто интересно, Риг, чего вы пытаетесь добиться, уничтожив город.

– А кто сказал, что я его уничтожу? Что вы, уважаемый Кейрен, я его спасу…

– Даже так?

– Именно. Я ведь не безумец… а зависть… скажите, разве вы никогда и никому не завидовали?

– Не настолько, чтобы убивать.

– Я не убиваю. Я лишь создаю оружие. И более совершенное, чем создает мастер.

В голосе прорезались ревнивые ноты. Риг коснулся массивного камня, венчавшего булавку.

– Значит, теперь вы завидуете ему?

Молчание. Пальцы тарабанят по столешнице, едва-едва не задевая ложе лампы. И Кейрену почти хочется, чтобы Риг задел ее, опрокинул, опалив маслом ноги.

– Вы полагаете, – Кейрен приник к решетке, и прутья вжались в щеки, – что он занял ваше место?

– Скорее незаслуженно занял свое.