– Да.

Кэри вздыхает.

– Опозорилась?

– Нет… что ты… просто стало дурно… так бывает.

…металлическая вязь на ее ладонях растворилась.

Почти.

– Мне и сейчас как-то… я спать хочу.

– Спи.

– А ты…

– А я здесь.

– Не уйдешь?

– Никогда.

– Только одеяла не надо, пожалуйста… жарко очень… и пить… Брокк…

Разбавленное вино.

И одеяло, сброшенное на пол. Подушку она обнимает, выглядит такой беззащитной… проклятье!

…не наделать глупостей.

– Закрывай глаза, родная. Я расскажу тебе сказку…

– О чем?

– О драконах…

…и стеклянной сфере, которая менялась под руками Брокка. Слой за слоем, трансформируя саму структуру стекла.

– Ты про сказку забыл, но… – Кэри морщит нос. – Ничего страшного, я просто посмотрю, как ты работаешь… у тебя такое выражение лица… сосредоточенное очень. И снова хмуришься.

– Извини.

…присяга и Стальной Король.

Луна-королева.

Башня, открытая всем ветрам… чума, запертая в стазисе. Жила водяная, жила огненная… город, который знать не знает, что дважды умрет, если Брокк ошибется.

…яд.

Противоядие.

Белый конверт, и сургучная печать крошится в пальцах. На часах – четверть пятого утра. В голове пустота и сил почти не осталось. Ловушка для чумы вытащила все.

В конверте лист: место и время. А еще слабая надежда, что глупостей он все же не наделает.

…Виттар из рода Красного Золота опоздал на два часа.

– Вот. – Он протянул запаянную склянку, в которой перекатывались белые шарики. – По одному утром и вечером, растворяя в вине, минимум три дня… лучше, если пять. Само по себе оно совершенно безвредно.

Он потер слезящиеся глаза.

– Извини, что так долго, но… сам понимаешь, к некоторым делам помощников привлекать не стоит.

Брокк кивнул.

Он не знал, что еще сказать.

– Я пришел слишком поздно. – Виттар сам все понял.

– Смотря для чего. – Склянку с шариками Брокк держал бережно. – Кэри жива. И жить будет.

– Уже хорошо…

– И руки у меня теперь развязаны…

…почти, потому что тот, кто пригласил на встречу, был весьма предусмотрителен.

– Что ж, – Виттар из рода Красного Золота не стал напрашиваться в гости, – надеюсь, у тебя получится… хотя если нет, мы об этом не узнаем… и здесь, согласитесь, есть своя прелесть.

Брокк согласился.

А что ему еще оставалось делать?

Камера, решетка и компания из двоих мертвецов. Знакомый антураж, разве что мертвецов тогда не было… и хорошо, мертвецов Кейрен не любил, не то чтобы боялся, скорее уж внушали ему отвращение.

Сидит вот. Скалится. Следит пустыми глазницами… от мертвецов пахнет плесенью и воском. А свеча догорает, осталось едва ли полтора дюйма.

Мерзко.

И больно, все еще больно. Кейрен пытается ходить, мерить камеру шагами. Решетку он осмотрел, убеждаясь, что та крепка…

…мертвецы смеялись беззвучно.

Третий – не лишний в такой-то компании.

Ничего… выберется… как-нибудь выберется… из камеры, из проклятого дома. И Таннис вытащит, главное, чтобы ее не тронули, а то ведь… проклятье! Вечно у него все не так.

Он услышал, как наверху, где-то очень наверху, открывается дверь. И теплый воздух качнул рыжий хвост свечи. Кейрен замер у решетки.

А гость не спешил.

Дразнит?

С лампой появился, заправленной доверху, и свертком, который швырнул Кейрену, а Кейрен поймал, потому что не настолько гордый, чтобы от холода околеть. Гость, вернее, хозяин устроился на грубо сколоченном табурете. Он сгорбился, упираясь локтями в колени, широко расставив ноги, в позе, более подходящей уличному проходимцу, нежели герцогу.

Смотрел.

Рассматривал. И Кейрен его.

Не похож на рисунок Таннис, хотя… есть что-то этакое в чертах лица… и шрам полукруглый… взгляд с прищуром. Улыбка эта фальшивая, за которой пробивается усталость. Морщины… люди рано стареют, а от этого несло болезнью.

– Вот и познакомились, – сказал Шеффолк. – Кейрен из рода Мягкого Олова, полагаю?

– К вашим услугам. – Кейрен вежливо поклонился. – Освальд Шеффолк? Или правильнее будет сказать – Войтех Гришвиц?

– Как вам будет угодно.

– Спасибо за… заботу.

Старые, но чистые штаны, шерстяные, плотные. И рубашка, от которой пахло Шеффолком. Его же свитер толстой вязки. Ботинки растоптанные, но все одно тесноватые.

– Я не о вас забочусь, о себе. А пока мне ваша смерть крайне невыгодна.

– Неужели? Мне казалось, я вам мешаю.

– Мешаешь, – согласился Освальд и вытащил из ботинка узкий клинок. – Ты себе представить не в состоянии, насколько ты мне мешаешь, но… мы ведь оба знаем, что скрыть твою смерть не получится. А мне гости не нужны…

Клинок провернулся на острие, оставив на столешнице очередную метку.

– Меня искать станут.

…но пока Кейрен жив, не сунутся. А вот смерть – хороший повод, только Шеффолк его не даст.

– И зачем ты пришел? – Кейрен прислонился к решетке.

– Одежду принес, если ты не заметил. Да и взглянуть на тебя охота было, я ведь тоже любопытный. Интересно стало, чем же ты Таннис так зацепил.

Клинок кренится то влево, то вправо, почти ложится на столешницу, но поднимается, послушный руке Шеффолка. Бледные его пальцы не утратили былой ловкости.

– Что с ней?

– Ничего. Ты же видел.

Насмешливый взгляд и поджатые губы.

– Убьешь?

– Тебя – да, сам понимаешь, другого варианта у меня нет. Мы ведь не договоримся?

Кейрен покачал головой.

Солгать?

Этот ложь почует, он зажал клинок меж пальцев, так, что лишь кромка потемневшая, опаленная на свече, выступала.

– Конечно, не договоримся… да если бы ты и предложил, то… слишком рискованно. А рисковать я не могу. Шанс только один.

– Угробить город?

– А тебе жаль?

– Сколько людей погибнет?

– Много. – Шеффолк рисовал по столешнице, легко вспарывая толстый слой грязи, ее покрывавший. – Но тебе ли до людей дело? Вам ли? Кто мы для вас? Низшая раса?