оказалось, что вместо внутреннего рынка мы бросились на внешний рынок, перед мировой войной из-за жажды наживы, а после мировой войны — чтобы расплатиться с нашими долгами. То, что нам дали кредит на эти цели, затянуло нас еще глубже на дно. Ведь к концу войны мы уже подошли к синтетической резине. Вместо того чтобы продолжать ее производство, после войны мы сразу же перешли на каучук. Бензин мы импортировали, несмотря на то что процесс Бергиуса уже был разработан[1341]. Так что самое насущное после войны — немедленно построить самообеспечивающуюся экономику»[1342]. Основой такой автаркии, сказал Гитлер в той же беседе, является жизненное пространство на востоке с его разнообразными сырьевыми ресурсами[1343].

26/27 октября 1941 г. Гитлер заявил, что национальная и политическая независимость «обусловлена в равной степени как автаркией, так и военной мощью. Главное: не поддаваться снова ошибке, не кидаться опрометью в мировую экономику; нам не нужно больше трех-четырех миллионов тонн тоннажа торговых судов. Получать кофе и чай с африканского континента будет достаточно; а все остальное у нас есть в Европе»[1344]. В беседе с министром иностранных дел Финляндии Виттингом, состоявшейся 27 ноября 1941 г., Гитлер обрисовал перспективы мировой политики после окончания войны: США и Англия будут, несомненно, «с большой скоростью дрейфовать в направлении к ужасному социальному кризису», в то время как Европа уже справилась с тяжелейшими социальными кризисами. «И следует признать, что в конечном итоге Европе приходится рассчитывать только на себя саму. По его словам, важнейшая задача — освоить самую богатую и плодородную часть Европы [имелась в виду европейская Россия и Украина. — Р. Ц.], которая до сих пор была сориентирована против Европы, освоить ее отныне на пользу Европе. <…> Европа должна мобилизовать свои собственные вспомогательные источники, и это будет сделано. Европа способна стать самообеспечивающейся, и она сделает себя автаркической. <…> Исполинская задача заключается, по его словам, в том, чтобы превратить Европу в самообеспечивающееся образование, это задача решаемая, причем лишь с относительно небольшими корректировками. Все богатство обширной европейской России не было использовано на пользу ни европейскому человеку, ни даже русскому человеку, а направлялось исключительно на то, чтобы создавать гигантский объем вооружений против Европы»[1345]. И здесь вновь проявляется реальная функция жизненного пространства на востоке в экономической концепции Гитлера: это пространство должно было быть не средством реаграризации, оно предназначалось для создания возможности для реализации концепции автаркии в общеевропейских рамках.

Эти взаимосвязи Гитлер обрисовал также в застольной беседе 27 июля 1942 г.: с помощью захвата территорий на востоке в руки Германии попало бы почти все необходимое сырье. «При преобразовании рейха мы должны всегда иметь в виду одну вещь: существенно, чтобы государство было достаточно большим, чтобы быть экономически автаркическим. В этой войне этот аспект стал виден в трудностях Италии, в которой в дефиците оказался уголь, и Англии, существование которой поставлено под угрозу из-за потопления кораблей»[1346]. Следовательно, размер жизненного пространства был важен для Гитлера прежде всего для достижения независимости в поставках сырья и тем самым для достижения автаркии. 9 августа 1942 г. Гитлер вновь заявил, сколь богато сырьем жизненное пространство, завоеванное на востоке: «Мы станем самым самообеспечивающимся государством из всех существующих, в том числе по хлопку»[1347].

В своем выступлении перед руководителями военной промышленности в конце июня 1944 г., которое уже цитировалось в другом контексте, Гитлер обрисовал перспективы победоносной войны: «Между тем выигранная война дает нам прежде всего основы, и она даст нам их — ибо у меня и в мыслях нет какого-то гнилого компромисса, — такая война даст нам основы для того, чтобы фактически обеспечить немецкой экономике предпосылки для ее дальнейшего функционирования. Ибо это ведь должен был разглядеть каждый, видеть, насколько мы, немцы, излишне чувствительны, ранимы из-за того, насколько мы зависимы в нашем прежнем формировании жизненного пространства и в размерах жизненного пространства от импорта, осуществляемого государствами, которые могут желать этого, а могут и не захотеть. Если какое-то государство не захочет поставлять нам вольфрам, то оно нам его и не поставит. Достаточно будет другому государству просто оказать давление, и мы будем испытывать сильнейшие сложности. Если какая-то другая страна не захочет дать нам никель, простого давления с его стороны будет достаточно, и у нас будут серьезнейшие проблемы из-за никеля. А если какое-то другое государство запретит поставлять нам хром, тогда нам придется беспокоиться о хроме, молибдене и т. д. Господа, столь важно эти вот совершенно необходимые материалы перевести — не хочу сейчас сказать — в собственность рейха, но на территорию распространения власти германской нации, в сферу этой власти, и столь же необходимо обеспечить себе необходимые посевные площади зерновых культур, угодья для выращивания свеклы, картофеля и т. д. Это тоже сюда относится; и относится это сюда для того, чтобы в будущем обеспечить экономике стабильную работу. Государство, которое формирует и проводит здесь политику, обязано обеспечить для экономики в политической области то, что ей требуется для того, чтобы она могла работать непрерывно и стабильно в самой долгосрочной перспективе»[1348].

В последних записях, которые под диктовку делал Борман, еще раз проявляется то, что представлялось Гитлеру в его мечтаниях как цель: большое экономическое пространство, такое как США, в котором можно было бы воплотить возможность автаркии: «Соединенные Штаты практически обладают предпосылками для автаркической экономики, именно такой, о которой и мы тоже мечтаем. Они обладают неограниченным пространством, в котором они могут беспрепятственно развивать разные виды своей энергии. Со своей стороны, мы надеемся в отношении Германии, что когда-нибудь нам удастся обеспечить ей экономическую независимость в жизненном пространстве, соответствующем численности ее населения. Великому народу требуется достаточное жизненное пространство»[1349].

Этим подтверждается непрерывность представлений Гитлера со времени написания «Майн кампф» вплоть до последних недель его жизни. Функциональное предназначение жизненного пространства на востоке, которое нужно завоевать — таков итог этой главы, — следует понимать только в контексте критики Гитлером экономической экспансии, а также его представлений об автаркии. При этом нельзя упускать из виду, что постулируемый им запрос на автаркию был связан как с тогдашней публичной дискуссией, так и с реальными тенденциями экономического развития. Не зная этих взаимоотношений, невозможно понять силу воздействия мировоззрения Гитлера. Тайхерт выявил и подтвердил, какое центральное значение в то время в Германии имела потребность в экономической автаркии. При этом воспоминание о блокадном положении во время Первой мировой войны, безусловно, было одним, но не единственным и не главным аргументом сторонников такой концепции. Однако в большей степени следует учитывать, что после Первой мировой войны, а