Во дворце уже собрались многочисленные гости, и одна за другой дебютантки по очереди выходили из комнаты ожидания в общую залу, где церемониймейстер представлял каждую отдельно, перечисляя регалии, заслуги, а также успехи в учебе и деятельности, в основном благотворительной.

Саманту, из своего угла, я увидел лишь мельком. Успев отметить, что белоснежное платье, оттеняющее смуглую кожу, и усыпанная бриллиантами тиара ей удивительно к лицу.

Когда распорядитель проскочил рядом, приглашая проследовать в пару к английской принцессе принца Леонида, я понял — я ведь все ловлю на лету, что Саманта прибыла на бал в его сопровождении.

В принципе, не особо удивительно — Леонид статусный кавалер, самое то для Петербургского Императорского Бала дебютанток. Причем понятно, что Маша Легран на подобном мероприятии появиться может лишь в качестве гостьи, и то это будет вызовом общественным устоям. Но вопрос меня занимал о том, как же «прекрасная» Ядвига, с которой Леонид был на вечеринке Ядовитого плюща? О чем я Бастиана и спросил. Не прямо, конечно, намеками. Но Валленштайн прекрасно все понял еще до того, как я закончил витиеватую фразу вопроса.

— Наш друг Леонид вообще не должен был принимать участие в мероприятии. Насколько понимаю, принцесса Элизабет должна была прибыть на бал с цесаревичем Алексеем. Но в последний момент Леонид получил от нее просьбу о сопровождении, — обстоятельно объяснил Валленштайн. — Кстати, цесаревича что-то совсем не видно последние несколько дней. Ты не знаешь, что могло случиться?

— Мне-то откуда знать такие вещи? — только и пожал я плечами, посмотрев на Бастиана чистым взглядом пятилетнего ребенка. — Я в высшее общество невхож.

— Конечно. Конечно, — покивал Валленштайн. — Ко-не-чно-ко-не-чно, — добавил он чуть погодя, произнося слова раздельно и по слогам.

Дальше продолжать разговор мы не смогли — позвали и Бастиана. Вот он, как оказалось, и пришел на бал в качестве кавалера прекрасной Ядвиги.

Неожиданно — глядя ему в спину, подумал я. Не то неожиданно, что Валленштайн с Ядвигой, а то, что Леонид на балу вообще появляться не собирался. Значит, скорее всего, с Машей у него все действительно серьезно. Будет шатать устои общества, и все такое. А всего-то нужно было для судьбоносной встречи — хорошая компания на курорте, кабриолет, один Барятинский и труа бутыль де вотка, — усмехнулся я.

Одна за другой дебютантки с кавалерами покидали комнату ожидания, выходя в зал. Комната пустела, и ждать своей очереди Ольге — и мне вместе с ней, пришлось долго. Потому что из-за опоздания мы должны были выходить последними.

Наконец все дебютантки в комнате закончились, и к нам подбежал взмыленный церемониймейстер. Который выждал положенное время и, услышав доклад о готовности и состоявшемся выходе предыдущей пары, пригласил нас с Ольгой к выходу.

Приближаясь к дверям, я даже почувствовал небольшой мандраж. Неожиданно — даже сам себе удивился. Ольга, ощутив мои эмоции, чуть сжала мне руку, ободряюще улыбнувшись. Хотя сама она волновалась гораздо сильнее меня. Потому что прямо сейчас, на процедуре выхода, решится ее судьба. На ближайшие, как минимум, годы.

Вернее, судьба ее наверняка уже решена, вот только она сейчас об этом узнает.

Двери открылись, и мы прошли вперед. Свет в просторной первой зале был приглушен. Над многочисленными столами с гостями парили небольшие шары, питаемые стихийной силой и сдержанно сияющие. Освещая лишь сам стол и практически не трогая своим светом гостей, оставляя на их месте взгляду лишь неясные силуэты.

В момент нашего выхода свет от шаров стихийной силы стал еще тише, а убранство зала окрасилось в нежный лиловый — цвет Ментальной магии, в которой инициирована Ольга.

На нас устремились сотни пар глаз, я это осязаемо почувствовал, в зале повисла полная тишина.

После короткой, специально выдержанной паузы Ольга, отдавая дань уважения гостям, продемонстрировала книксен. Не такой глубокий поклон, как реверанс, и уж тем более не такие пластающиеся поклоны до пола, которыми иногда поражают дебютантки на балах в моем мире.

После выполненного Ольгой книксена, которым она выразила уважение не столько собравшимся за столами гостям, сколько хозяйке бала, вновь повисла тяжелая тишина.

Да, в ожидании объявления церемониймейстером прошло всего лишь несколько мгновений. Но тянулись они даже для меня невероятно долго — не говоря уже об Ольге, которая должна была узнать свою судьбу.

Наконец раздался громкий голос, эхом разносящийся под сводами залы:

— Действительный статский советник Министерства иностранных дел Российской Конфедерации, член попечительского совета благотворительного фонда Подари жизнь, член попечительского совета благотворительной организации Мягкие лапки, сестра милосердия Российского Красного Креста, сооснователь Николо-Корельской общины сестер милосердия, кавалерственная дама ордена Святой Екатерины, кавалерственная дама ордена Святой Анны четвертой степени и кавалерственная дама ордена Святой Анны третьей степени с мечами…

Пока церемониймейстер перечислял заслуги Ольги, она, не выдержав, крепко сжала мою руку.

— …принцесса Ольга, герцогиня Мекленбургская, — наконец представил собравшимся последнюю на сегодня дебютантку церемониймейстер.

Чуть повернув голову и немного скосив взгляд, я увидел, как повлажнели глаза Ольги. И только после этого она выдохнула. А потом повернулась ко мне и открыто улыбнулась, не скрывая торжества.

Еще один дежурный поклон, и мы с ней спустились с помоста и двинулись, дефилируя, через весь зал. Этот проход, как и состоявшееся только что перечисление регалий и заслуг дебютантки, был немаловажной частью выбора королевы бала.

Выбор, являющийся прерогативой хозяйки бала — и совершающийся исходя из трех официальных критериев: заслуг дебютантки до момента «выхода в свет», умения танцевать и красоты исполненного реверанса. Последний пункт, кстати, хоть и являлся официальной данью традиции, давно значения не имел. А вот еще один критерий, неофициальный, играл немаловажную роль. И зависел он от «качества» приведенного кавалера.

По мере того как мы шли по ковровой дорожке, лиловые огни засияли ярче. Но освещался лишь наш путь, ведущий на другую сторону залы. Здесь мы опять задержались на несколько секунд: Ольга выполнила еще один книксен, и мы встали на предназначенное для нас место среди остальных участников бала.

Лиловый свет мягко погас, а после нескольких секунд полной тишины зала начала наливаться мягким желтоватым светом. После долгого нахождения в полумраке стало очень уж ярко — чуть прищурившись, подумал я, оглядываясь вокруг.

Вот только опять не успел ухватить мелькнувшую рядом очевидную догадку, потому что зазвучали первые аккорды русского вальса. Настало время показать все то, чего от меня смог добиться учитель танцев.

Не сказать, что мы были прямо лучшими — но и лицом в грязь не ударили. Приближаясь к концу первого тура, мы с Ольгой должны были расстаться, поменяв партнеров. И пока кружились по залу, я все ненавязчиво высматривал Саманту, но никак не мог ее заметить. Музыка начала стихать, а Саманты я так и не увидел.