Какие-то шорохи, и снова другой голос – та же холодная и невозмутимая шкурка:

– Я позволю себе вмешаться. Пока вы, любезный Крысолов, не наговорили глупостей, о которых потом пожалеете.

– Ты…

– Я понимаю, что вы чувствуете…

– Ни черта ты не понимаешь!

– …но для Арни в самом деле так будет лучше. Вы и сами это поймете, когда остынете. Я в этом уверен.

Вот даже как. Он уверен…

Все, значит. Приехали. Никакой встречи с Арни не будет. Эта шерстяная сволочь просто не скажет, где они сейчас находятся.

Да даже если и знать, где они – что толку? Если не захочет, не пропустит. Повелитель океана крыс… Истинный повелитель. Серый кардинал.

– Крысолов? Вы меня слушаете?

Ладно, уж это-то не в твоей власти.

Стас выключил мобильный. По крайней мере, хоть это еще можно сделать по своей воле.

Да и все равно говорить больше не о чем… Все и так ясно.

Арни для этих “друзей” – лишь крючок. На который можно было подцепить Крысолова, чтобы потом запрячь и использовать. Там, где одного ума мало, нужно человеческое лицо и пара рук.

Использовать. Даже не как Крысолова, а как человеческую особь. С определенными умениями, с определенными психологическими особенностями, с известными слабостями, на которых можно играть, как на этакой арфе из душевных струнок… Дергать за них, как марионетку за ниточки…

Использовать как животное. Тупое, полагающее себя разумным, но на самом деле несмышленое животное…

И вот теперь дело сделано. Вытащили на берег, распороли брюхо, вычистили икру… Зашили, выдрали крючок из жабр и бросили обратно в воду. Но червячка, который болтался на крючке, не отдали. Бережно убрали обратно в банку. Вдруг еще пригодится. Когда рыбка опять икры на­гуляет…

Стас врезал кулаком в пластиковый бок ларька.

Черт возьми!

Самое обидное – это даже не то, что использовали как марионетку.

Но Арни! Арни-то ведь не понимает, что его тоже просто используют! Он же по-настоящему привязался к ним, этим “друзьям”… Может быть, даже полюбил. Считает их своими единственными настоящими друзьями. Такими, которых не бросит ни за что. Даже если дядя Стас, который ему и за папу, и за маму, и за бабушек с дедушками, навсегда уедет из города…

Сволочи.

Ну да что с них взять… Они же почти все из военных лабораторий. А этот-то 1-С уж точно. А какой же еще быть рукотворной твари из военных лабораторий, как не холодной и расчетливой. Других не держим…

Если для этого 1-С дружба и признательность и существуют, то лишь как ярлычки на ниточках чужих душ. За которые можно дергать, добиваясь своих целей.

Все верно. Так и должно быть.

Стас взвесил на руке мобильный, прикидывая, куда бы его швырнуть – так, чтобы уж разлетелся так разлетелся, с грохотом и в крошку…

Трубка включилась. Без звонка, без нажатия на клавишу приема.

Видно, чьи-то умелые пальцы – тонкие и чувствительные пальцы, каким мог бы позавидовать нейрохирург, – покопались в электронных потрохах и что-то там подправили.

– Крысолов, пока вы не разбили аппарат, одну минутку внимания. Это важно.

Ужасно хотелось грохнуть телефон об асфальт, но Стас сдержался.

Еще какой-го подвох?.. Еще не все сюрпризы кончились?..

– Мне ужасно жаль, что вы все так восприняли. Но поскольку моим извинениям вы все равно не поверите, по крайней мере, сейчас, то я скажу лишь одно. Вы проделали огромную работу, чтобы добыть для нас секвенсор. Вы даже не представляете, насколько он нам необходим… Впрочем, не о том речь. Я не уверен, что могу сделать для вас столько же. Но кое-что я постарался сделать.

– Ты уже сделал все, что только мог… – пробормотал Стас.

Не столько для него – глупо ожидать, что слова могут переубедить этого 1-С. Лишь для того, чтобы сбросить напряжение. Пара душевных струнок натянулась так, что вот-вот готова была порваться…

Голос в трубке не обратил на слова внимания. Спокойно и монотонно договорил:

– Постарайтесь быть в отеле “Северный” сегодня около десяти утра. Номер шестьсот пять.

– Что там?

Стас усмехнулся. Интересно, что, по мнению этого 1-С, может значить для Крысолова больше, чем Арни? Неужели деньги? Какая-нибудь очень дорогая побрякушка, завалявшаяся в подземельях Кремля, когда оттуда вывозили все эти гохраны и золотые палаты…

– А вот будьте там, и узнаете.

Связь оборвалась. Без гудков отбоя, без всего. Словно Стас сам оборвал связь.

Но экран светился. “10:00. “Северный”. 605”.

И все пропало, сменившись ярлычком “сохранено в памяти”. Потом растворился и ярлычок, осталась лишь стандартная заставка с циферблатом часов.

Восемь двадцать. Если ехать в этот “Северный”, то надо собираться сейчас. Пока дойдет до спальных районов, пока отыщет какую-нибудь брошенную при эвакуации колымагу, пока заставит ее ехать, пока доберется до северо-западного сектора Пригорода… В упор.

Только стоит ли?

Зачем?

Ничего не хотелось. Хотелось сесть вот тут же, прямо на асфальт. И пропасть. Раствориться. Чтобы не было. Ничего. Ни этого пустого города, ни крыс, ни жгучей, бессильной ярости за обманутого Арни, который считает этих расчетливых тварей своими настоящими друзьями, – и вдвойне, втройне жгучей оттого, что с этим ничего, совсем ничего нельзя поделать!

С Арни ни встретиться, ни поговорить – пока его “друзья” сами не захотят этого и не разрешат. Найти, где они сейчас, – они, контролирующие море цивильных крыс, – невозможно. Не-воз-мож-но.

Но телефон разбивать не надо. Это хоть какая-то ниточка к Арни…

Стас сунул телефон в карман.

Ноги несли вперед, непонятно куда…

Пустынная площадь, арка впереди. Под ней виднелась разбитая “норка”. Теперь ее не скоро отсюда уберут…

Ларьки, ларьки, ларьки… И ни души.

Лишь шум ветра в ушах. И сквозь этот шум…

Стас нахмурился, крутанулся назад – кажется, к шуму ветра примешалось еще что-то позади, не то едва слышные шаги, не то шелест одежды от быстрых движений…

Но не успел. В затылок ударило, с хрустом швырнуло в темноту.

Однако это уже становится мерзкой традицией. Чуть что – сразу по голове.

И руки опять где-то за спиной, прижатые одна к другой…

Нет. На этот раз хуже. Никаких мягких кресел и теплого древесного запаха. На этот раз ничком, и под щекой холодный асфальт.