Сейчас всего лишь небольшое пятно на экране, но оно вызывает целую вереницу чувств и легко заполучает наисильнейшую любовь, которую только можно почувствовать.

– На сегодняшний день ещё ничего не разглядим, на первом скрининге вы увидите намного больше. Малыш сформируется и обретёт форму, возможно, даже получится узнать пол, но это тоже под вопросом. Есть множество сопутствующих факторов, где уже более точно можно будет понять на втором.

– Спасибо, – с улыбкой, благодарю её, потому что она не желает покидать лицо.

Женщина убирает прибор, а я помогаю Ребекке избавиться от остатков прозрачного геля с пока ещё плоского животика. Она получает документы, и мы вместе покидаем кабинет, ещё раз поблагодарив врача.

– Это охренительно, – улыбаюсь, протянув руку по плечам Ребекки, на губах которой оставляю несколько поцелуев. – Ставлю сотню, это девочка, я даже имя придумал.

Закатив глаза, она посмеивается, явно позабыв о том, как только вчера плакала, смотря на тест. Вероятно, сегодня всё изменилось и теперь мысль об аборте навсегда исчезла из её головы. Её насыщенные зелёные глаза искрятся счастьем и любовью, которые я заметил ещё в кабинете, когда она смотрела на экран.

– И какое?

– Хейли.

– М-м-м.. ладно, мне нравится, – улыбается Ребекка. – Тебе повезёт, если это девочка.

– Мне всегда везёт, – сообщаю ей, оставляя новый поцелуй на щеке девушки, который она принимает с удовольствием.

Я знаю, что подъехал вовремя, но Ребекки до сих нет на горизонте. Мне приходится пятнадцать минут слушать приглушённую музыку, что доносится изнутри, её легко перекрывает стрекот ночных жителей. Тусклый свет установленных фонарей слабо освещает территорию, из-за чего она в какой-то степени кажется мрачной и жуткой. Как хорошо, что Энди и Дэни выбрали место более романтичнее и светлее что ли, потому что на свадьбах бывают те полоумные идиоты, у кого в голове перекати поле, как только они втягивают запах спиртного. Если бы знал, что Ребекка останется тут до полуночи, а я буду не в силах забрать её, мог содрать кожу несколько раз, находясь на работе. Не хочется, чтобы какому-то кретину захотелось поразвлекаться и на его пути появилась она. Конечно, Ребекке палец в рот не клади, оттяпает до локтя, но подобная перспектива по-настоящему наводит на меня ужас. Я не хочу, чтобы что-то случилось с ней и тем более нашим ребёнком. Я башку откручу тому, кто не так подышит в её сторону.

Думая об этом, я и предположить не мог, кто вскоре доведёт её до настоящей истерики, где она будет сотрясаться из-за непрекращающихся рыданий.

Через пять минут не выдерживаю и покидаю салон машины, начиная беспокоиться, ведь она не принимает звонки и не отвечает на сообщения. Прокладываю путь внутрь, и меня вовсе не волнует, что кто-то может встать на пути.

Массивные люстры, нависающие над головой, не привлекают. От них веет чем-то устрашающим, словно одна из них скоро не выдержит и сиганёт вниз, надеюсь, не на чью-то голову, иначе этому человеку не жить. Кроме того, света от них ровно столько же, сколько от зажигалки. Но меняю мнение, когда ступаю на порог просторного зала. За каждым столиком располагается цветочный венок, в центре которого горит что-то напоминающее свечу, но это явно не они, ибо способность гореть вечно они не имеют. Так всё выглядит намного впечатляюще и света уже заметно больше. Помимо них, в зале присутствуют прожекторы, отбрасывающие цветные переливы, словно напрямую попадаешь в калейдоскоп.

Я скольжу взглядом по каждому человеку в зале, ища среди них свою девушку, как на плече повисает рука, груз которой тянет вниз.

Какой-то парень едва волочит языком, говоря, как всё круто и как мы отлично погуляли, называя меня чьим-то именем. Даже не пытаюсь донести до него то, что мы не знакомы. Усаживаю его за первый попавшийся стул, и он с удовольствием обнимает тарелку. Вот именно о таких я думаю, когда представляю Ребекку и тушу, завалившуюся на неё.

Мой взгляд цепляется за серебристое платье, в котором она уехала, и я тут же направляюсь в ту сторону, где оно промелькнуло. На пути встречаются на всё готовые гости, несколько рук которых снимаю с шеи, даже не пытаясь быть милым. Они всё равно не вспомнят. Какая-то девчонка спотыкается и едва не разбивает голову о прожектор, но вовремя ловлю её за локоть и рывком возвращаю на ноги.

– Проклятие, – рычу себе под нос.

Наконец-то добираюсь до цели, минуя хаос.

Руки автоматически огибают талию Ребекки, которая вздрагивает и резко оборачивается, уже открывая рот. Но натыкаясь на меня, она теряется и вдруг падает лбом на плечо.

Запускаю пальцы в её волосы и пытаюсь расслабить с помощью массирования головы.

– Что происходит?

– Это оборачивается в катастрофу, – обессилено выдыхает она.

– Что именно?

– Они желают продолжения, но помещение должно пустовать через час, как в Золушке. Её карета в полночь превратилась в тыкву, у меня то же самое, только чтобы зал был пуст, и ещё лучше, если будет чист.

Приподнимаю её подбородок и нахожу рассеянный взгляд.

– Пусть твои семь гномов начинают провожать гостей к машинам, я сейчас.

Помедлив, Ребекка кивает. Оставляю быстрый поцелуй в уголке её губ, направляюсь к тому, кто управляет музыкой. Тут совершенно точно всё вышло из-под контроля, и я вижу, насколько сильно её вымотал сегодняшний день.

Музыка затухает уже спустя полминуты, и парень за приставкой явно проникается благодарностью, потому что я разгоняю толпу зевак вокруг него, пытающихся заказать песню. Это не гребаное караоке, а жених и невеста наверняка где-то давно сбросили себя весь праздничный арсенал, начав медовый месяц. Отключаются прожекторы, а те самые громоздкие люстры словно становятся ярче. Что ж, я прогадал, потому что они имеют свою тайну менять яркость с помощью одного выключателя. Официанты начинают суетиться вокруг столов, а народу становится заметно меньше. Они увлечённо трепятся между собой, совершенно не задумываясь, что покидают помещение.

Мне удаётся наткнуться на несколько разбитых бокалов и тарелок. Может быть, свадьба прошла на высшем уровне, но то, что они расплатятся за нанесённый ущерб, сомнений нет. Черта с два это оплатит агентство Ребекки.

Наконец-то ни одного гостя не остаётся. Они рассаживается по машинам, что привезли их за город и уезжают. Не знаю, понесёт ли их дальше, но отныне вся ответственность только на них. За этот небольшой промежуток времени, в зале становится заметно чище, с некоторых столов даже исчезли скатерти. И пока команда Ребекки буквально выпроваживала гостей, я разобрался с кухней и всем, что из неё вытекает. Не знаю, как у них там решается, но всё оставленное добро предлагаю забрать присутствующему персоналу. Как-нибудь разделят остатки блюд, что, кстати, они делают с особым рвением. В довершение, решаю дать новую мотивацию, говорю им: