Мелани умолкла, переводя дух, а Скарлетт смотрела на нее вовсе глаза, и гнев ее постепенно утихал — до того она была потрясена дрожавшимот возмущения голосом Мелани.

— Ты что, считаешь, что я совсем уж идиотка? —бросила она. — Конечно, я все помню! Но это уже в прошлом, Мелли. От насзависит попытаться извлечь из жизни как можно больше — все это я и стараюсьделать. Губернатор Баллок и некоторые милые люди из числа республиканцев могутоказать нам немалую помощь, если найти к ним верный подход.

— Среди республиканцев нет милых людей, — отрезалаМелани. — И мне не нужна их помощь. И я не собираюсь извлекать из жизникак можно больше.., если дело упирается в янки.

— Силы небесные, Мелли, зачем так злиться?

— О! — воскликнула Мелли, засовестившись. —До чего же я разошлась! Скарлетт, я вовсе не хотела оскорбить твои чувства илиосудить тебя. Каждый человек думает по-своему, и каждый имеет право на своемнение. Я же люблю тебя, дорогая моя, и ты знаешь, что я тебя люблю и ничтоникогда не заставит меня изменить моим чувствам. И ты тоже по-прежнему менялюбишь, верно? Я не вызвала у тебя ненависти, нет? Скарлетт, я просто невынесу, если что-то встанет между нами, — в конце-то концов, мы стольковместе вынесли! Скажи же, что все в порядке.

— Чепуха все это, Мелли, и ни к чему устраивать такуюбурю в стакане воды, — пробурчала Скарлетт, но не сбросила с талии обнявшейее руки.

— Ну вот, теперь все снова хорошо, — с довольнымвидом заметила Мелани и добавила мягко: — Я хочу, чтобы мы снова бывали друг удруга — как всегда, дорогая. Ты только говори, в какие дни республиканцы иподлипалы приходят к тебе, и я в эти дни буду сидеть дома.

— Мне, глубоко безразлично, придешь ты ко мне илинет, — заявила Скарлетт и, вдруг собравшись домой, поспешно надела шляпку.И тут — словно бальзам пролился на ее уязвленное тщеславие — увидела, какогорчилась Мелани.

Недели, последовавшие за первым приемом, оказалисьнелегкими, и Скарлетт не так-то просто было делать вид, будто ей глубокобезразлично общественное мнение. Когда никто из старых друзей, кроме Мелани,тети Питти, дяди Генри и Эшли, не появился больше у нее и она не получилаприглашения ни на один из скромных приемов, которые они устраивали, — этовызвало у нее искреннее удивление и огорчение. Разве она не сделала все, чтобызабыть прошлые обиды и показать этим людям, что не питает к ним зла за ихсплетни и подкусывания? Не могут же они не знать, что она, как и они, вовсе нелюбит губернатора Баллока, но обстоятельства требуют любезно относиться к нему.Идиоты! Если бы все постарались любезно вести себя с республиканцами, Джорджияочень быстро вышла бы из своего тяжелого положения.

Скарлетт не поняла тогда, что одним ударом навсегдаразорвала ту тонкую нить, которая еще связывала ее с былыми днями, с былымидрузьями. Даже влияния Мелани было недостаточно, чтобы вновь связать эту нить.К тому же Мелани, растерянная, глубоко огорченная, хоть и по-прежнему преданнаяСкарлетт, и не пыталась ее связать. Даже если бы Скарлетт захотела вернуться кбылым традициям, былым друзьям, теперь путь назад для нее уже был заказан.Город обратил к ней высеченное из гранита лицо. Ненависть, окружавшая правлениеБаллока, окружила и ее, — ненависть, в которой было мало кипения страстей,но зато много холодной непримиримости! Скарлетт перешла на сторону врага итеперь, несмотря на свое происхождение и семейные связи, попала в категорию перевертышей,поборников прав негров, предателей, республиканцев и — подлипал.

Помучившись немного, Скарлетт почувствовала, что напускноебезразличие сменяется у нее безразличием подлинным. Она никогда подолгу незадумывалась над причудами человеческого поведения и никогда не позволяла себеподолгу унывать, если что-то не получалось. Вскоре она перестала тревожиться поповоду того, что думают о ней Мерриуэзеры, Элсинги, Уайтинги, Боннеллы, Миды ипрочие. Главное, что Мелани заходила к ней и приводила с собой Эшли, а Эшлиинтересовал Скарлетт превыше всего. Найдутся и другие люди в Атланте, которыестанут посещать ее вечера, другие люди, гораздо более близкие ей по своимвкусам, чем эти ограниченные старые курицы. Да стоит ей захотеть, и дом еенаполнится гостями, и эти гости будут куда интереснее, куда лучше одеты, чемчопорные, нетерпимые старые дуры, которые с таким неодобрением относятся к ней.

Все это были новички в Атланте. Одни знали Ретта, другиеучаствовали вместе с ним в каких-то таинственных аферах, о которых он говорил:«дела, моя кошечка». Были тут и супружеские пары, с которыми Скарлеттпознакомилась, когда жила в отеле «Нейшнл», а также чиновники губернатораБаллока.

Общество, в котором вращалась теперь Скарлетт, было весьмапестрым.

Некие Гелерты, побывавшие уже в десятке разных штатов и,судя по всему, поспешно покидавшие каждый, когда выяснялось, в какихмошенничествах они были замешаны; некие Коннингтоны, неплохо нажившиеся в Бюровольных людей одного отдаленного штата за счет невежественных черных, чьиинтересы они, судя по всему, должны были защищать; Дилы, продававшие сапоги накартонной подошве правительству конфедератов и вынужденные потом провестипоследний год войны в Европе; Хандоны, на которых были заведены досье полициеймногих городов и которые тем не менее с успехом не раз получали контракты отштата; Караханы, заложившие основу своего состояния в игорном доме, а теперьрассчитывавшие на более крупный куш, затеяв на бумаге строительствонесуществующей железной дороги на деньги штата; Флэгерти, закупившие в 1861году соль по центу за фунт и нажившие состояние, продавая ее в 1863 году попятьдесят центов за фунт; и Барты, владевшие самым крупным домом терпимости всеверной столице во время войны, а сейчас вращавшиеся в высших кругах«саквояжников».

Такими друзьями окружила себя теперь Скарлетт, но среди тех,кто посещал ее большие приемы, были и люди интеллигентные, утонченные, многие —из превосходных семей. Помимо сливок «саквояжников», в Атланту переселялись сСевера и люди более солидные, привлеченные городом, в котором не прекращаласьбурная деловая жизнь в этот период восстановления и переустройства. Богатыесемьи янки посылали своих сыновей на Юг для освоения новых мест, а офицеры-янкипосле выхода в отставку навсегда поселялись в городе, которым они с такимтрудом сумели овладеть. Чужие в чужом городе, они поначалу охотно принималиприглашения на роскошные балы богатой и гостеприимной миссис Батлер, но оченьскоро покинули круг ее друзей. Это были в общем-то люди порядочные, и имдостаточно было короткого знакомства с «саквояжниками» и их нравами, чтобыотноситься к ним так же, как уроженцы Джорджии. Многие из этих пришельцев сталидемократами и в большей мере южанами, чем сами южане.

Другие переселенцы остались среди друзей Скарлетт только потому,что их нигде больше не принимали. Они бы охотно предпочли тихие гостиные«старой гвардии», но «старая гвардия» не желала с ними знаться. К числу такихлюдей относились наставницы-янки, отправившиеся на Юг, горя желанием просветитьнегров, а также подлипалы, родившиеся добрыми демократами, но перешедшие насторону республиканцев после поражения.