Внутри дом был обставлен сообразно желаниям Скарлетт:толстые красные ковры покрывали пол от стены до стены, на дверях висели портьерытемно-красного бархата и повсюду стояла самая новомодная мебель из черногополированного ореха с затейливой резьбой, не оставлявшей и дюйма гладкойповерхности, обитая такой скользкой тканью из конского волоса, что дамамприходилось садиться крайне осторожно, дабы не соскользнуть на пол. Повсюдувисели зеркала в золоченых рамах и стояли трюмо — такое множество только взаведении Красотки Уотлинг и можно увидеть, небрежно заметил как-то Ретт.Промежутки между ними заполняли офорты в тяжелых рамах — иные футов восемьдлиной, — которые Скарлетт специально выписала из Нью-Йорка. Стены былиоклеены дорогими темными обоями, и при высоких потолках и вишневых плюшевыхпортьерах на окнах, загораживавших солнечный свет, в комнатах всегда царилполумрак.

Так или иначе, дом производил ошеломляющее впечатление, иСкарлетт, ступая по мягким коврам, погружаясь в объятия пуховиков на кровати,вспоминала холодный пол и соломенные матрацы в Таре и чувствовала несказанноеудовлетворение. Дом казался ей самым красивым и самым элегантно обставленным извсех, что она видела на своем веку, Ретт же сказал, что это какой-то кошмар.Однако если она счастлива — пусть радуется.

— Теперь всякий, кто о нас слова худого не слышал,войдя в этот дом, сразу поймет, что он построен на сомнительные доходы, —сказал Ретт. — Знаешь, Скарлетт, говорят, что деньги, добытые сомнительнымпутем, никогда ничего хорошего не приносят, так вот наш дом — подтверждениеэтой истины. Типичный дом спекулянта.

Но Скарлетт, переполненная гордостью и счастьем, заранеемечтая о том, какие они будут устраивать приемы, когда тут поселятся, лишьигриво ущипнула его за ухо и сказала:

— Че-пу-ха! Ишь, куда тебя понесло.

К этому времени она уже успела понять, что Ретт очень любитсбивать с нее спесь и только рад будет испортить ей удовольствие, а потому ненадо обращать внимания на его колкости. Если принимать его всерьез, надоссориться, а она вовсе не стремилась скрещивать с ним шпаги в словесныхпоединках, ибо никогда в таком споре не одерживала верх. Поэтому она пропускалаего слова мимо ушей или старалась обратить все в шутку. Во всяком случае,какое-то время старалась.

Пока длился их медовый месяц, да и потом — почти все время,пока они жили в отеле «Нейшнл», — отношения у них были вполне дружеские.Но не успели они переехать в свой дом, как Скарлетт окружила себя новымидрузьями и между ней и Реттом начались страшные ссоры. Ссоры эти были краткими,да они и не могли долго длиться, ибо Ретт с холодным безразличием выслушивал еезапальчивые слова и, дождавшись удобного момента, наносил ей удар по самомуслабому месту. Ссоры затевала Скарлетт, Ретт — никогда. Он только излагал ейбез обиняков свое мнение — о ней самой, об ее действиях, об ее доме и ее новыхдрузьях. И некоторые его оценки были таковы, что она не могла ими пренебречьили обратить их в шутку.

Так, например, решив изменить вывеску «Универсальная лавкаКеннеди» на что-то более громкое, она попросила Ретта придумать другоеназвание, в котором было бы слово «эмпориум»[26]. И Ретт предложил«Cаveаt Emрtorium»[27], утверждая, что такое названиесоответствовало бы товарам, продаваемым в лавке. Скарлетт решила, что этозвучит внушительно, и даже заказала вывеску, которую и повесила бы, не переведией Эшли Уилкс не без некоторого смущения, что это значит. Она пришла в ярость,а Ретт хохотал как безумный.

А потом была проблема Мамушки. Мамушка не желала отрекатьсяот своего мнения, что Ретт — это мул в лошадиной сбруе. Она была с Реттомучтива, но холодна. Называла его всегда «капитан Батлер» и никогда — «мистерРетт». Она даже не присела в реверансе, когда Ретт подарил ей красную нижнюююбку, и ни разу ее не надела. Она старалась, насколько могла, держать Эллу иУэйда подальше от Ретта, хотя Уэйд обожал дядю Ретта и Ретт явно любилмальчика. Но вместо того чтобы убрать Мамушку из дома или обращаться с ней сухои сурово, Ретт относился к ней с предельным уважением и был куда вежливее, чемс любой из недавних знакомых Скарлетт. Даже вежливее, чем с самой Скарлетт. Онвсегда спрашивал у Мамушки разрешение взять Уэйда на прогулку, чтобы покататьна лошади, и советовался с ней, прежде чем купить Элле куклу. А Мамушка былалишь сухо вежлива с ним.

Скарлетт считала, что Ретт, как хозяин дома, должен бытьтребовательнее к Мамушке, но Ретт лишь смеялся и говорил, что настоящий хозяинв доме — Мамушка.

Однажды он довел Скарлетт до белого каления, холоднозаметив, что ему будет очень жаль ее, когда республиканцы через несколько летперестанут править в Джорджии и к власти снова вернутся демократы.

— Стоит демократам посадить своего губернатора ивыбрать свое законодательное собрание, и все твои новые вульгарныереспубликанские дружки кубарем полетят отсюда — придется им снова прислуживатьв барах и чистить выгребные ямы, как им на роду написано. А ты останешься нипри чем — не будет у тебя ни друзей-демократов, ни твоихдружков-республиканцев. Вот и не думай о будущем.

Скарлетт рассмеялась, и не без основания, ибо в это времяБаллок надежно сидел в губернаторском кресле, двадцать семь негров заседали взаконодательном собрании, а тысячи избирателей-демократов в Джорджии былилишены права голоса.

— Демократы никогда не вернутся к власти. Они толькозлят янки и тем самым все больше отдаляют тот день, когда могли бы вернуться.Они только попусту мелют языком да разъезжают по ночам в балахонахку-клукс-клана.

— Вернутся. Я знаю южан. И я знаю уроженцев Джорджии.Они люди упорные и упрямые. И если для того, чтобы они могли вернуться квласти, потребуется война, они станут воевать. И если им придется покупатьголоса черных, как это делали янки, они будут их покупать. И если им придетсяподнять из могилы десять тысяч покойников, чтобы они проголосовали, как этосделали янки, то все покойники со всех кладбищ Джорджии явятся к избирательнымурнам. Дела пойдут так скверно при милостивом правлении нашего доброго другаРуфуса Баллока, что Джорджия быстро выхаркнет это вместе с блевотиной.

— Ретт, не смей так вульгарно выражаться! —воскликнула Скарлетт. — Ты так говорить, точно я буду не рада, еслидемократы вернутся к власти! Ты же знаешь, что это неправда! Я буду очень рада,если они вернутся. Неужели ты думаешь, мне нравится смотреть па этих солдат,которыми кишмя псе кишит и которые напоминают мне.., неужели ты думаешь, мнеэто нравится.., как-никак, я уроженка Джорджии! Я очень хочу, чтобы демократывернулись к власти. Да только они но вернутся. Никогда. Ну, а если даже ивернутся, то как это может отразиться на моих друзьях? Деньги-то все равно приних останутся, верно?