– Это просто смешно, Мэл, ты же хочешь, иначе не приехала бы, – бормочу я, опуская взгляд вниз по ее телу. Ее кружевные трусики прозрачные и крошечные. Берусь за резиночки по бокам, стягивая вниз к щиколоткам.

– Так посмейся, Саадат, – произносит Мэл, прекращая сопротивление. – Посмейся в последний раз.

– Дикая кошечка, которая не может без взбучки, – опускаюсь на колени, провожу губами по ее груди и животу, скольжу ниже, раздвигая стройные ножки и согревая дыханием гладкую соблазнительную киску, которая все-таки нарвалась на приключения сегодня. Когда мой язык касается самой чувствительной точки ее тела, Мэл судорожно вздыхает, зарываясь пальцами в мои подсохшие волосы, позволяя делать все, чтобы ей было максимально хорошо. Она такая горячая в своей страсти, такая естественная. Не могу оторваться от ее припухших складочек, пока она не начинает извиваться, умоляя о большем.

– Хочу тебя внутри… – шепчет Мэл, и ей сложно отказать, невозможно. Не помню, как мы оказываемся на полу. Она нетерпеливо стягивает с меня боксеры, и в следующую секунду я уж полностью заполняю ее с хриплым гортанным стоном. Она вторит мне, удивительная синхронность наших стонов и звуков, скользящих друг по другу влажных тел сводит с ума. Все растворяется, исчезает. Время замирает, растягиваясь в вечность. Хриплый шепот, срывающийся в крик, грязные словечки в минуты экстаза и нежные признания. Я пытаюсь быть ласковым, но получается с трудом, точнее, ни черта не выходит. Потеря контроля, человеческого облика, мы словно алчные животные, стремящиеся поглотить друг друга. Пол, стол, кровать, с которой мы сваливаемся на пушистый ковер. Колени и локти стерты в кровь, следы моих пальцев россыпью проступающих отпечатков на ее теле. Окончательно срывает планку, когда я вижу выколотую арабскую вязь на ее ребрах. Трепетно провожу по ним губами. Я принес ей столько боли. Но ей мало…

Сердце горит в груди, потому что я знаю, что происходит. Наша зависимость не случайна. Не судьба, но провидение. Мы обречены пылать, сгорать и все равно стремиться к пламени.

Любая другая сдалась бы уже, но не Мэл, отдающаяся мне с той же отчаянной жадностью, с корой я беру ее. Снова и снова, потеряв счет времени. Я не могу иначе. Прости, прости меня. Кажется, я говорю это вслух. Потому что она отвечает:

– Я не хочу иначе. Люблю твое безумие…

– А я тебя, melegim.

Все внутри болезненно ноет, сладкая усталость накрывает нас обоих, когда мы лежим в ванной вдвоем, до краев наполненной водой с пеной. Я «леплю» Джареду длинную бороду, и густые белые брови. Он позволяет мне делать с ним, все что угодно. Просто сидит, не отрываясь глядя на меня, чувственно улыбаясь. Мой насытившийся и довольный тигр. Такой горячий и неудержимый. Время от времени он покрывает мягкими поцелуями следы от своих пальцев и укусов на моей коже. Его «прости» ранит мое сердце, я чувствую, как «гениальный» план снова начинает трещать по швам…теряю, теряю бдительность и контроль. Я просто ушла в нирвану, забыла о реальности, погрузилась в один из своих снов, где все так прекрасно. Наконец, между нами нет ни одного барьера, кроме прошлого…

Невозможно думать о расставании с Джаредом сейчас, когда чувствую его руки, и то, как бережно и крепко он меня держит. Черт возьми, когда я отворачиваюсь от Джареда, я почти плачу, потому что наконец… чувствую то, о чем всегда мечтала.

Его любовь. Такую сильную, что она заполняет все пространство вокруг нас, парит в воздухе. Я не знаю, как описать это словами, но то, что происходит между нами – магия, и так было всегда…

Теперь я знаю, что ему действительно будет больно. И это мучает меня.

– Я люблю тебя, melegim, – повторяет он, когда мы выходим из ванной, и надев его белую футболку на голое тело, я первая выхожу из комнаты. Джаред останавливает меня, притягивая к себе. – Ты никуда не убежишь от меня теперь, слышишь? Моя малышка, – мое лицо утопает в его поцелуях, я схожу с ума… теряюсь, когда он становится таким нежным. Грудь жжет изнутри, это слишком…

– Никуда-никуда. Я не смогу жить без этого, – кладу ладони на его поясницу, фиксирую над полотенцем, которое он обмотал вокруг бедер.

– Без моего члена? – Джаред снова прижимает меня к своим бедрам, сминая в ладонях задницу. Черт, угомоните его кто-нибудь… хотя нет, не надо.

– Ты такой пошлый, Джаред, – хихикаю, прижимаясь носом к его носу, медленно потираясь. – Без всего тебя…

– Скажи, что простила меня, Мэл, – заявляет Джаред чуть позже, когда мы перебираемся на небольшой балкон, с красивым видом на ночной город. С вином, шоколадом и фруктами. С разговорами ни о чем, и обо всем. Это лучше, чем любое запланированное свидание. Никаких свечей, только звезды и огни Манхэттена. Наше время заканчивается так быстро…

– Нет. И не знаю, смогу ли до конца, – неуверенно произношу я, молясь о том, чтобы эта ночь была как можно длиннее. Есть кое-что еще, что снова меня разозлило. Женские вещи в его квартире… и они по всюду. Даже вторая зубная щетка есть. Розовая. Видеть это, мягко говоря, неприятно. Не думаю, что он стал бы жить со своей сестрой… какая отговорка будет у него на этот раз?

Джаред обнимает меня со спины, прижимая к железному бортику, на который я облокотилась. Я чувствую себя защищенной и согреваюсь в его объятиях. Не могу думать о том, что буду лишена этого… навсегда.

– Ты жил с девушкой? – с надрывом спрашиваю я, напрягаясь. – Джаред, скажи мне правду, – добавляю слишком резко. – Как ты мог позвать меня к себе домой и так проколоться? – не дожидаясь его ответа, нападаю я.

– Тсс, успокойся Мэл, – шепчет он, его упираются в мой затылок. – Хотя мне нравится, когда ты такая ревнивая. Маленькая злючка, которую нужно отшлепать, – руки Джареда скользят по моей талии спускаясь ниже, но я пытаюсь вырваться, расценивая эти действия как уход от ответа.

– Лана, это вещи моей матери.

– Ты… – у меня перехватывает дыхание. Я знаю, что мать Джареда родом из Англии, и слышала о ней только гадости, которые вырывались из уст Али и Норы. Уверена, что несправедливые. Но… она правда его бросила? – Общаешься с мамой?

Джаред ничего не ответил, но я чувствовала, как он напрягся всем телом. Выстроил невидимый щит, отказываясь пускать меня глубже… Ничего не понимаю. Если он общается с мамой, почему эта тема до сих пор так тревожит его? Может ему просто тяжело пойти со мной на откровенный разговор, открыть свою душу? Я поворачиваюсь к Джареду, и заглядываю в серебристые глаза, затянутые туманом, и чувствую, как он пытается закрыться. Джаред не хочет показать мне свои слабости… глупый. Любовь к близким, а особенно к маме, и то, что он смог ее простить, делает его… другим. Более взрослым. Мудрым. Он изменился, я это чувствую. Не стал другим человеком, нет. Просто… его душевные весы теперь в гармонии и равновесии. Наполовину принц восточной страны с жестокими законами, наполовину европеец, который живет совсем по другим правилам. Более понятным мне.

– Да, общаюсь, – сухо отвечает он, по-прежнему держа меня за талию.