произошло до начала его нынешней операции, то есть до последнего приезда в Москву, господин президент, за это могу ручаться. Более того — русским, как мне кажется, нет особого смысла проявлять к его персоне пристальное внимание. Даже если они догадаются об основных причинах его визита — отыскать источники внешней «подпитки» скрытых внутри здания электронных устройств, — то после акции их бывшего председателя Бакатина, подарившего нам сверхсекретное оборудование прослушивания, на этой проблеме они поставили крест. Разве что журналисты еще не забыли об этом инциденте.

— Что дало бы вам это открытие? Зачем вообще он поехал туда? Надеюсь, не для того, чтобы ввязать нас в новый виток осложнений с нынешней русской дипломатией, которую мы, кстати, не так уж и хорошо знаем. С Шеварднадзе, если хотите было проще — он прогнозировался неплохо — партийный стаж накладывал свой отпечаток. Что же касается тех, кого они называют демократами, но, по сути дела, им еще очень далеко до демократии западного толка, то их предугадать сложно. Они могут придать этой незначительной, по вашим словам, истории большой вес.

Дипломаты, сидевшие по левую руку от президента, зашевелились, понимая, что основные претензии не в их адрес.

— Господин президент, я попрошу доктора Маккея, присутствующего здесь и руководящего этой операцией, внести большую ясность в эти сугубо технические вопросы…

Прошу вас, доктор Маккей, — произнес президент и с пристальным вниманием начал изучать его лицо.

— В семьдесят шестом году, господа, когда случился тот пожар в старом здании посольства, сотрудники КГБ, внедрившись под видом пожарных в здание, смели со столов все вплоть до календарей и бланков телеграмм государственного департамента. Хотя большой утечки информации и не произошло, но все же результаты оказались для русских значительными. По этой причине, мы, когда начали проектирование нового здания, постарались полностью исключить русское вмешательство. Все, вплоть до кирпичей и цемента, изготавливалось у нас здесь и потом доставлялось в Москву. Советских рабочих был минимум, и за всеми был строгий контроль. Однако результат вам известен. В задачи Вила входило следующее: доподлинно, с максимальной точностью установить, насколько подарок Бакатина соответствует реалиям — технические новинки для нас не столь интересны, у нас есть совершенно аналогичная аппаратура. Но кто изготовлял и какие именно кирпичи здесь, в США, — это и было вопросом вопросов. Эти уточнения позволили бы выявить русскую агентуру в строительных фирмах. А в том, что такая есть и хорошо законспирирована, у нас уже нет никаких сомнений. Этот подарок Бакатина мы оценили по достоинству.

— Продолжайте, господин Маккей, — попросил президент.

— Из первых же сообщений мы узнали, что русские подарили нам то, что соответствует истинному положению вещей. В конце концов мы приступили к окончательному выяснению конкретных элементов конструкции здания, которые несут, так сказать, двойную функцию. И именно в этот момент наш «дипломат» таинственным образом исчезает…

— Они могли одуматься, как считаете, господин Маккей? — заинтересованно произнес президент. — Русские могли допустить такую оплошность, не предположить, что мы пойдем дальше.

— Именно так и произошло. По имеющимся у нас сведениям, сегодня в самом бывшем КГБ этот подарок Бакатина, воспринимается весьма неоднозначно. Назревает, если можно выразиться подобным образом, внутренняя аппаратная конфронтация.

— И вы продолжаете искать Вила внутри КГБ?

— Он не внутри. Бывший КГБ не знает, где его искать. Но в рамках операции «Беспечные игры» предпринятые шаги позволяют с полной уверенностью утверждать, что Вил жив и он, по неизвестным пока нам причинам, не может или не хочет выходить на связь. Его нет ни у русских, ни у нас.

— А не исчезнет ли второй ваш сотрудник? Насколько он надежен?

— Это кадровый офицер, господин президент. Он прошел через многие испытания и, если будет позволено напомнить, состоял в специальном подразделении во время «Бури в пустыне». Правда, после этого у него был душевный надлом или срыв — не знаю, как точнее выразиться, — во время кампании у него скоропостижно скончался отец и он тяжело переживал это событие…

— У него есть еще родственники?

— Нет, господин президент. Он одинок…

— Это и плохо…

— У меня нет оснований для недоверия. По имеющейся у меня на сегодня информации, он действует, и весьма неплохо. В частности, согласно спутниковой информации, он долгое время отрабатывал версии в Москве, но со вчерашней ночи его координаты резко начали меняться — аппаратура показывает, что он перемещается к югу примерно со скоростью 70–80 миль в час.

— Хорошо, — серьезно произнес президент. — Господин директор, какая помощь нужна вам со стороны официальной дипломатии?

Маккей с облегчением сел на стул и почувствовал, что изрядно вспотел, хотя в кабинете было довольно прохладно. Предупредительный Джон Хьюз тотчас наполнил его хрустальный стакан совершенно ледяной содовой.

— Может быть, моя просьба покажется странной, господин президент, но, на наш взгляд, было бы хорошо, если бы посол в Москве, господин Страус, дал указание пресс-секретарю провести пресс-конференцию для московских журналистов.

— Дальше, — попросил президент.

— На пресс-конференции надо выразить наше сожаление по поводу произошедшего события и пожелание подключить к этому делу Интерпол. Сделать это надо из тех соображений, что русские, если еще кого-то и боятся, то только своей весьма расшалившейся прессы. Других авторитетов, похоже, для них сейчас не существует. А буде такое произойдет, то поднявшаяся вокруг исчезновения нашего американского гражданина шумиха совершенно собьет с толку их министров и прочих руководителей. Они начнут давать, как это уже случалось, столь противоречивые указания, что для русских это дорога не вперед, а назад. Что же касается самого Интерпола, то сложившаяся практика показывает: русские пока не допустят международную полицию никуда, кроме как к поискам наркотиков…

— Мне кажется, — произнес президент, глядя в сторону дипломатов, — что это не составит большого труда… Это, по всей видимости, надо сделать в весьма изящной форме.

— Первые сообщения появятся сегодня в их вечерних выпусках, господин президент! — заверил главный дипломат. — А завтра будет порядочная шумиха…

— Спасибо, господа! — Президент поднялся, и его помощник спешно начал собирать бумаги, лежавшие перед ним, складывая их в необъятных размеров папку. Желаю вам успехов!

Когда Маккей вышел из здания и приблизился к машине, Хьюз легонько толкнул его в бок:

— А ты молодчина, Кол! Мне кажется, шеф должен оценить твое выступление. Без твоей информационной поддержки ему было бы куда сложнее.

— Конечно, оценит, Джон, — усмехнулся Маккей. — Мы сегодня договорились вместе провести ленч…

И они сели в машину, двери которой были уже услужливо распахнуты охранником.

ГЛАВА 29. МОСКВА. ДОМ НА ТВЕРСКОЙ

В дверь позвонили. Стив, остававшийся в этот час один, — без Вашко, ушедшего по «журналистским» делам,