Америку: Чарльз Митчелл из National City, Альберт Виггин из Chase, Сьюард Проссер из Bankers Trust, Уильям Поттер из Guaranty Trust. Они представляли собой активы на сумму 6 млрд. долларов США, возможно, самое большое богатство в мире. В последний раз они наслаждались героическим статусом, которым их наделила эпоха джаза . Для ветеранов Стрит не стало неожиданностью, что на встрече председательствовал пятидесятивосьмилетний Том Ламонт. Роль Моргана в спасении банков стала автоматической. Какими бы ни были его недостатки, это был банк банкиров, арбитр в спорах, государственная фирма, предлагавшая конфиденциальность, с которой не мог сравниться ни один другой дом. По словам Б. К. Форбса, "Томас В. Ламонт, крупнейший партнер Morgan, в четверг выступил в роли, которую в прошлые паники брал на себя первоначальный J. P. Morgan".

Даже в кризисной ситуации Ламонт был деловит, а его хладнокровие стало легендарным. Он был человеком-загадкой Уолл-стрит, и "черный четверг" должен был стать его звездным часом. Он был странным кандидатом на эту роль. В молодости он потерял годовую зарплату из-за коротких продаж и после этого отказался от биржевых спекуляций. Он был тем самым банкиром, который посоветовал Гуверу занять по отношению к Уолл-стрит позицию благодушного безразличия.

Спасение банкиров в "черный четверг" оказалось более символичным, чем реальным. Они знали, что не смогут поддержать рушащийся фондовый рынок, поэтому попытались ввести ликвидность и организовать упорядоченное падение. В то утро были страшные моменты, когда не появлялось покупателей. Поэтому они пообещали выделить 240 млн. долл. на скупку различных акций и стабилизацию рынка. (Гуггенхаймы присоединились к этому пулу.) Это был всего лишь палец в плотине, но это было лучшее, что они могли сделать.

Поскольку президент фондовой биржи находился в Гонолулу, агентом по спасению банкиров стал исполняющий обязанности президента Ричард Уитни. Он казался идеальным выбором, поскольку его брат был партнером Morgan, а его собственная фирма была брокером по облигациям Morgan. Ричард Уитни был также большим претендентом, и его спокойная манера поведения скрывала тот факт, что он и его жена, наследница, несли убытки по акциям, которые составили бы 2 млн. долл. Поэтому, когда он в 13.30 вышел на биржу, его выступление было необычным. Он подошел к торговому стенду U.S. Steel и сделал ставку 205 за двадцать тысяч акций, превысив предыдущую ставку на несколько пунктов. Когда новость о его покупке распространилась, рынок, казалось, на некоторое время успокоился.

Выбор U.S. Steel, подопечной Morgan, не был случайным: будучи джентльменами-банкирами, Ламонт и другие считали, что должны поддерживать компании, которые они спонсировали. Позднее выяснилось, что Уитни купил всего двести акций Steel и отозвал свой ордер, когда на него набросились другие. Еще на пятнадцати или двадцати торговых площадках он повторил свои торги, разместив заказы на сумму почти 20 млн. долл. К концу дня только половина денег банкиров была реально потрачена. Однако их магия оказалась настолько сильной, что после полудня рынок на короткое время вырос. Это был последний фокус 1920-х годов.

В конце торгового дня банкиры собрались на вторую встречу и назначили Ламонта своим представителем. На него набросились журналисты с вопросами. Покачивая пенсне, он произнес самую запоминающуюся фразу в истории американских финансов: "На фондовой бирже произошла небольшая распродажа". Хотя эта фраза часто высмеивается, на самом деле она была ответом язвительному репортеру, который спросил, заметил ли Ламонт продажи на бирже в тот день. Ламонт простодушно списал падение на "техническое состояние" и сказал о "воздушных карманах" на рынке. В несравненной по двусмысленности фразе он сказал, что рынок "подвержен улучшению". Эти сеансы общения с репортерами продолжались неделями и сделали Ламонта знаменитостью. Он попал на обложку журнала Time.

Почти сразу же на Уолл-стрит стали появляться смелые обнадеживающие заявления. Специалисты по серебру появились в полном составе. Вечером розничные брокеры собрались в брокерском доме Hornblower and Weeks и объявили, что рынок "технически находится в лучшем состоянии, чем за последние месяцы". Заголовок в Wall Street Journal на следующее утро рассказывал не о крахе, а о спасении: "БАНКИРЫ ОСТАНОВИЛИ ФОНДОВЫЙ КРАХ: ДВУХЧАСОВОЙ ШКВАЛ ПРОДАЖ ПРЕКРАТИЛСЯ ПОСЛЕ КОНФЕРЕНЦИИ В ОФИСЕ МОРГАНА: $1 000 000 000 ДЛЯ ПОДДЕРЖКИ". Банкиры попросили Гувера поддержать акции как дешевую покупку. Вместо этого он изрек свою известную банальность: "Основной бизнес страны, а именно производство и распределение товаров, находится на прочной и процветающей основе". Рынок провел утренние торги пятницы и субботы без нового кризиса.

Крах 1929 года разворачивался в два этапа, между которыми были выходные. В воскресенье настроение было мрачным: туристические автобусы проезжали по Уолл-стрит, чтобы посмотреть, где произошел крах. Те, кто размышлял над заявлением Гувера в выходные, в понедельник, очевидно, бросились продавать. Котировки American Telephone and Telegraph упали на 34 пункта, а General Electric - на 47 пунктов. Рушились и рынок, и вера общества в банкиров.

В трагический вторник, 29 октября, инвесторы вспоминали "черный четверг" как прекрасное время. В этот худший день в истории рынка тикер отставал на два с половиной часа. Более шестнадцати миллионов акций перешли из рук в руки - рекорд, который продержится в течение сорока лет. К концу дня двухдневный ущерб привел к падению цен на акции почти на 25%. На этот раз покупки не иссякли, а просто исчезли. На пике ралли White Sewing Machine продавалась за 48, а в понедельник упала до 11. Во вторник, когда покупателей не нашлось, предупрежденный курьер купил акции по 1 доллару за штуку. Вечером, когда пассажиры входили в Центральный вокзал, разносчики газет кричали: "Читайте и плачьте!".

В отличие от "черного четверга", "трагический вторник" обнажил хрупкость банкиров. Они были маленькими человечками, стоящими перед приливной волной. Газета New York Times писала: "Банковская поддержка, которая при обычных обстоятельствах была бы впечатляющей и успешной, была с силой отброшена в сторону, когда блок за блоком акций, огромных размеров, захлестнул рынок". Если в "черный четверг" слухи были обнадеживающими - люди подмигивали и говорили о том, что "организованная поддержка" возьмет ситуацию под контроль, то "трагический вторник" ознаменовался сообщениями о том, что банкиры сбрасывают акции, чтобы спасти себя.

Теперь Ламонт столкнулся с более враждебной группой репортеров. Ему пришлось опровергнуть сообщения о том, что его группа саботирует рынок ради прибыли. "Группа продолжала и будет продолжать сотрудничать, поддерживая рынок, и не продавала акции". Со свойственной ему хитроумной фразеологией он заявил, что ситуация "сохраняет обнадеживающие черты". В тщетной попытке укрепить доверие U.S. Steel и American Can объявили о выплате дополнительных дивидендов.

Как бы выражая новый бункерный менталитет, управляющие фондовой биржей собрались в