мире, превосходящий даже Midland Bank в Лондоне. Поскольку сделка должна была осуществляться с помощью акций National City, Митчеллу необходимо было поддерживать их цену на уровне 450 долл. Во время краха цена упала ниже этого уровня, и даже яростная скупка акций National City Company, дочерней компании банка по ценным бумагам, не смогла ее удержать. По дороге на работу Митчелл зашел в магазин "23 Wall" и получил персональный кредит в размере 12 млн. долл. под залог собственных акций National City. Когда впоследствии он не справился с выплатами, Дом Морганов временно стал вторым по величине акционером National City. Позже Митчелл говорил о Morgans: "Эта фирма стояла на самом пике этики, понимания и лидерства". Однако каким бы похвальным ни был этот кредит с точки зрения лояльности, с финансовой точки зрения он был безрассудным.

Лояльность к клиентам всегда была пороком Дома Моргана. Иногда он забирался так глубоко, что не мог выбраться. После краха братья Ван Сверинген, эти финансовые акробаты 1920-х годов, внезапно потеряли равновесие. Их железные дороги с чрезмерной задолженностью оказались в числе худших участников краха. Подобно Уильяму К. Дюранту с General Motors в 1920 г., Ван Сверингены продолжали покупать акции Alleghany, когда те падали. Используя заемные средства, они только увеличивали свои потери. Они проигнорировали вежливые предупреждения Morgans о необходимости прекратить поспешную покупку еще железных дорог, включая огромную Missouri Pacific. Покупка в кредит стала привычкой Ван Сверингенов.

Акции Alleghany, лихорадочно раскупавшиеся в начале 1929 года, осенью 1930 года привели рынок к падению. Всего за два месяца они упали с 56 до 10. Вечером 23 октября 1930 г. Орис и Мантис Ван Сверинген встретились в доме Тома Ламонта на Восточной Семидесятой улице вместе с представителями Guaranty Trust. Невысокие, с лунным лицом братья были в долгу перед своим брокером на 40 млн. долл. Morgans и Guaranty, выступившие поручителями по ценным бумагам на сумму 200 млн. долларов, считали себя обязанными поддержать их. Ламонт пессимистично оценивал перспективы железных дорог. Он уже рассказывал Гуверу о том, как двести состоятельных пассажиров ежедневно прибывают в Нью-Йорк по воздуху. В то же время он опасался эффекта домино среди брокеров Уолл-стрит, имевших дело с братьями.

Эти два банка возглавили синдикат, который предоставил Ван Сверингенам кредит на сумму 40 млн. долл. Спасение было проведено с той деликатностью и секретностью, которая редко сопровождает личное банкротство. Ван Сверингены остались фигурантами, чтобы никто не догадался об их бедственном положении. За свою расточительность они были вознаграждены персональным пособием в размере 100 тыс. долл. в год. По словам Мэтью Джозефсона, "личная несостоятельность Ван Сверингенов в течение 5 лет была одним из самых хранимых секретов на Уолл-стрит". В следующем году, когда братья просрочили выплаты по кредитам, Morgans и Guaranty Trust обратили взыскание на их железнодорожную империю Alleghany Railroad. В итоге акции Alleghany упали до 37½ центов за штуку.

Будучи кредитором последней инстанции, Дом Моргана отдавал предпочтение аналогичным по характеру и происхождению учреждениям. Kidder, Peabody была именно такой фирмой. Она не суетилась, не уводила клиентов и всегда играла по правилам Моргана. В 1930 г. по ней было нанесено несколько ударов. Итальянское правительство изъяло вклады на сумму 8 млн. долларов, а новый Банк международных расчетов поручил Kidder перевести крупные суммы в швейцарский банк. Это привело к очередному спасению дома Джека Моргана под председательством Джорджа Уитни, который начинал свою карьеру в качестве клерка Киддера. Дом Моргана организовал кредитную линию на 10 млн. долл. Под руководством Уитни старая компания Kidder, Peabody была ликвидирована. Уитни привлек своих друзей Эдвина Уэбстера, Чендлера Хови и Альберта Гордона, чтобы те закрепили за компанией ее имя и деловую репутацию. "Между прочим, мы потихоньку выходим на социальный уровень", - докладывал Гордон старшему Уэбстеру. "Вчера Морган впервые пригласил нас на чай, когда мы шли с почти ежедневной конференции".

Неизменно служа своим друзьям, Дом Морганов мог быть бессердечным по отношению к тем, чей образ не соответствовал желаемому. Это стало очевидным после краха Банка Соединенных Штатов 11 декабря 1930 года. Этот банк, насчитывавший 450 тыс. вкладчиков, был четвертым по величине депозитов банком Нью-Йорка. В целом крах и последующая дефляция нанесли ущерб залоговому обеспечению банковских кредитов. С 60 банкротств в месяц в начале 1930 года эта цифра выросла до 254 в ноябре и 344 в декабре 1930 года. Всего за год произошло более тысячи банкротств. Крах Банка Соединенных Штатов стал самым крупным на сегодняшний день и грозил более масштабным разорением.

Но этот банк не был высококлассным. Его еврейские владельцы выбрали грандиозное название, чтобы обмануть своих клиентов - еврейских иммигрантов, думая, что он пользуется государственной поддержкой. В вестибюле висел большой портрет Капитолия США, выполненный маслом, что еще больше усиливало ложное представление о банке. Предложенный план спасения Банка Соединенных Штатов был встречен на Уолл-стрит прохладно, несмотря на то, что за него ратовали вице-губернатор Герберт Леман, банковские власти штата и ФРС Нью-Йорка. Регуляторы хотели объединить Bank of United States с тремя другими банками, заручившись кредитом в 30 млн. долл. от банков Уолл-стрит.

На эмоциональном собрании Джозеф А. Бродерик, глава банковской службы штата, предупредил, что если банкиры отвергнут план спасения, то это может потянуть за собой еще десять банков. Каждая десятая нью-йоркская семья, имеющая банковские счета, окажется в затруднительном положении. Когда банкиры с Уолл-стрит сидели с каменным лицом, Бродерик напомнил им, как они только что спасли Kidder, Peabody и как много лет назад они объединились, чтобы спасти Guaranty Trust. Но они отказались спасать еврейский банк, в последний момент отказавшись от своих обязательств в размере 30 млн. долл. "Я спросил их, является ли их решение об отказе от плана окончательным", - вспоминает Бродерик. "Они ответили мне, что да. Тогда я предупредил их, что они совершают самую колоссальную ошибку в банковской истории Нью-Йорка". Банкротство Bank of United States, ставшее крупнейшим банкротством в истории США, подпитывало психологию страха, уже охватившую вкладчиков по всей стране.

Неудача Банка Соединенных Штатов объясняется антисемитизмом среди банкиров Уолл-стрит. В то время коммерческих банков, принадлежащих евреям, было немного, единственным крупным банком в Нью-Йорке был Manufacturers Trust. Невозможно проверить, помешал ли антисемитизм банкирам спасти Bank of United States. Но документы Morgan свидетельствуют о том, что иудаизм его клиентов очень сильно волновал партнеров. Информируя Моргана Гренфелла о событиях в Нью-Йорке, сын Ламонта Томми отметил, что ему покровительствовали в основном иностранцы и евреи. Рассел Леффингвелл описывал его как "банк, расположенный в