В сентябре 1936 г. был арестован начальник кафедры истории военного искусства ВПАТ бригадный комиссар К.И. Бочаров, а 27 октября того же года начальник кафедры всеобщей истории бригадный комиссар М.С. Годес и старший руководитель кафедры ленинизма бригадный комиссар Л.О. Леонидов. Предварительное следствие длилось недолго. Уже 19 декабря 1936 г. они предстали перед судебным заседанием Военной коллегии Верховного суда СССР (председательствующий – В.В. Ульрих, члены: Н.М. Рычков и Я.П. Дмитриев). Приговором этих трех высокопоставленных военных юристов Бочаров, Годес и Леонидов были признаны виновными в том, что, будучи участниками троцкистско-зиновьевской контрреволюционной организации (до версии «военно-фашистского заговора в РККА» тогда еще не додумались), входили в состав террористической группы, возглавлявшейся Фенделем, участвовали на сборищах этой группы, где обсуждались планы подготовки терактов против руководителей партии и Советского правительства. Все обвинение основывалось на неизвестно как полученных личных признаниях обвиняемых и на показаниях ряда лиц, арестованных по других делам. Никаких объективных доказательств не было. Однако все три бригадных комиссара были приговорены к ВМН и в тот же день расстреляны.

Дополнительная проверка, проведенная в 1956 г., доказала, что следствие и суд в отношении Бочарова, Годеса и Леонидова проводились с грубым нарушением закона. Им было предъявлено обвинение по статьям 58–10 и 58–11 УК РСФСР, по статье же 58–8 УК РСФСР (террор) – по которой они были осуждены, им обвинение не предъявлялось. С материалами дела в порядке требования ст. 206 УПК РСФСР их не знакомили. Все судебное следствие свелось лишь к ответу на вопрос: признают ли подсудимые себя виновными. Безвинно осужденные реабилитированы посмертно 24 марта 1956 г.56.

В своем заседании 28 декабря 1936 г. Военная коллегия Верховного суда СССР (председательствующий И.О. Матулевич, члены А.М. Орлов и Я.П. Дмитриев) признала шесть преподавателей виновными в том, что они являлись участниками контрреволюционной троцкистско-зиновьевской организации, якобы существовавшей в Военно-политической и Военно-медицинской академиях (полковой комиссар А.В. Смирнов, батальонные комиссары В.И. Груздев, К.Т. Климчук и Б.П. Либерман и др.). Все они были осуждены вышеупомянутыми «судьями» к 10 годам тюремного заключения с поражением в политических правах сроком на 5 лет. В ходе дополнительной проверки в 1956 г. Главная военная прокуратура установила, что все это «дело» было «органами расследования сфальсифицировано»57. Жаль, конечно, что в заключении ГВП не отмечена роль членов Военной коллегии Верховного суда СССР, которые уже в 1936 г. выступали в постыдной и жалкой, и страшной роли штамповщиков гнусных фальсификаций следователей НКВД.

Никаких сведений об этих тайных судилищах и расстрелах военных по политическим обвинениям до общественности не доходило. В какой-то мере могу судить об этом и по личному опыту. Военно-политическая академия располагалась тогда буквально рядом с историческим факультетом Ленинградского университета. В это время я занимался там на 3-м курсе и хорошо помню, как у нас на факультете иногда устраивались совместные мероприятия со слушателями ВПАТ. Общались мы с ними свободно, неформально, дружелюбно и довольно раскованно. Но ни от них, ни от кого-либо другого до нас не доходило даже малейшего намека на производившиеся рядом расстрелы.

С еще большим размахом тайные групповые политические процессы над военнослужащими РККА организовывались сразу после расстрельного процесса над Тухачевским и др. в июне 1937 г. В начале апреля 1938 г. на Всеармейском совещании политработников выступил председатель Военной коллегии Верховного суда СССР армвоенюрист В.В. Ульрих. Он с чувством нескрываемой гордости доложил, что выездные сессии Военной коллегии нанесли сокрушительный удар «по заговорщикам» на Дальнем Востоке, в Ростове, в Баку, в Белоруссии. С высокой похвалой он отозвался и о «работе» окружных военных трибуналов. В качестве наиболее блистательных примеров он привел два. Заявив, что летом и осенью 1937 г. якобы «в ответ на расстрел Тухачевского заговорщики организовали массовое отравление военнослужащих», он восторженно сообщил, что военный трибунал БВО приговорил к ВМН около 30 «отравителей». Он утверждал также, что в июле 1937 г. по прямому заданию бывшего начальника обозно-вещевой службы РККА коринтенданта Д.И. Косича был устроен пожар военного склада близ Казани. По приговору военного трибунала ПриВО было расстреляно 14 «поджигателей»58.

В ходе исследования удалось установить, что Военной коллегией Верховного суда СССР было тогда проведено немало и других закрытых групповых судебных процессов над военными как в центре, так и с выездом на места. Все подсудимые этих процессов приговаривались (как правило, без единого исключения) к расстрелу, с конфискацией имущества и лишением военных званий. 16 июня 1937 г. такая судьба постигла десятерых лиц начсостава системы ПВО г. Москвы во главе с бывшим начальником Управления ПВО РККА комбригом запаса М.Е. Медведевым: 17 октября 1937 г. – трех человек во главе с командиром 135-й стрелково-пулеметной бригады комбригом Г.С. Каревым; 19 ноября 1937 г. – пятеро во главе с начальником автобронетанковых войск Киевского военного округа комбригом Н.Г. Игнатовым59 и др.

С неослабевающей злоубийственной энергией проводились тайные групповые судебные процессы над военными и в 1938 г. Вот лишь короткие справки о некоторых из них:

– в феврале приговорены к расстрелу 17 командиров и политработников Оренбургской военной школы летчиков во главе с бывшим начальником политотдела школы бригадным комиссаром А.В. Субботиным (в том числе два батальонных комиссара, три капитана, один политрук и т. д.)60;

– в марте приговорены к расстрелу 10 человек во главе с командиром 50-й авиабригады (ОКДВА) комбригом Д.М. Руденко (бывший начальник политотдела бригады бригадный комиссар В.А. Давыдов, полковник A. К. Новиков, интендант 2-го ранга М.Л. Кляппер, капитан Н.И. Ни, старшие лейтенанты Е.Ф. Орел и П.С. Жерненко и др.)61;

– в мае по приговору Военной коллегии на ТОФе расстреляны бригадный комиссар Н.М. Карасев и семь старших лейтенантов (М.Е. Гуткин, М.С. Карпухин, Н.И. Клюквин, В.Е. Кожанов, А.Н. Кочетков, Г.А. Наринян и В.А. Павлов); пятеро из них были командирами подводных лодок62.

Только в одном месяце – октябре 1938 г. – выявлено проведение четырех закрытых групповых процессов:

– 2 октября одним и тем же составом выездной сессии Военной коллегии Верховного суда СССР (председательствующий Д. Кандыбин, члены – С. Калашников, И. Китин) было осуждено к расстрелу более 20 командиров, представлявших почти все командование ЗабВО63;

– 5 октября 1938 г. выездная сессия Военной коллегии Верховного суда СССР рассмотрела дела по обвинению 13 человек – командиров и политработников 22 кд ЗабВО – в том, что они якобы являлись участниками военно-троцкистской диверсионно-террористической организации, действовавшей в частях Забайкальского военного округа, и занимались вредительством. Никаких объективных доказательств их вины не было, девять подсудимых из тринадцати в суде виновными себя не признали и от своих показаний, которые дали на предварительном следствии, отказались. Но на членов Военной коллегии это никакого впечатления не произвело. Двое подсудимых были приговорены к 10 годам ИТЛ каждый, а одиннадцать – награжденный ранее двумя орденами Боевого Красного Знамени и орденом Ленина командир 22 кд комдив Ф.В. Васильев, награжденный орденом Ленина начподив дивизионный комиссар А.Я. Третьяков, полковники B.М. Пылев и Ю.Ф. Фаркаш, полковой комиссар К.Ф. Пустынский, майор В.З. Зайкин, капитаны А.А. Знаменский, Г.Я. Краснодон и М.Д. Шполянский, политруки Н.Н. Щербак (редактор дивизионной газеты) и А.С. Щербинин – к расстрелу. Этот приговор был отменен лишь 1 июня 1957 г., и все они были реабилитированы посмертно64;