Хотя Генеральный штаб считал Роммеля чужим, но факт остается фактом: благодаря нацистской пропаганде Роммель был самым популярным немецким командующим со времени своей победы в Африке. Тем более интересно, что центр заговорщиков сформировался в его собственном окружении. Начальником штаба группы армий «Б» был генерал-лейтенант Шпейдель. Он служил в Войсковом управлении, затем перешел в люфтваффе, из которого был изгнан за невыполнение приказов Гитлера. Его понизили в чине и опять взяли в Генеральный штаб.

Нельзя обойти вниманием Шпейделя, считавшегося одним из самых резких критиков режима. Роммель попал под сильное влияние Шпейделя и старого приятеля Вюртембергера доктора Штролина, мэра Штутгарта, поддерживавшего тесный контакт с Герделером. Кроме того, после посещения ставки фюрера Роммель засомневался, способен ли Гитлер привести войну к какому-нибудь другому концу, кроме гибельного для Германии. Роммель переговорил с Цейтцлером, который высказал свое мнение относительно необходимости проведения изменений в командной структуре. Приблизительно тогда же Роммель вошел в контакт с Беком и Герделером, и в мае 1944 года у него состоялся разговор со Штюльпнагелем. Есть основания верить, что Роммель и Штюльпнагель сошлись на том, что западные армии должны положить конец гитлеровскому режиму. Вагнер изложил Роммелю план Штауффенберга, но ничего не сказал о предложении убить Гитлера; обсуждался только арест фюрера. Штауффенберг объявил о намерении встретиться с Роммелем, впрочем, встреча не состоялась.

Создается впечатление, что Роммель хотел разработать собственный план. Суть плана заключалась в обращении к жителям Германии. Обращение должно было стать сигналом для группы сопротивления в Генеральном штабе. После чего резервная армия должна была провести арест Гитлера и передать руководство группе Бека – Герделера. Роммель предполагал удерживать фронт от Мемеля вдоль Вислы и Карпат на востоке, а в это время на Западе начнутся переговоры о перемирии. Вопрос только в том, как бы к этому предложению отнеслись западные державы.

III

Поскольку Штауффенберг вопреки намерениям не встретился с Роммелем, план Роммеля, каким бы он ни был, в любом случае не отвечал планам Герделера и Генерального штаба. Кроме того, когда началось вторжение, Роммель еще не закончил отработку плана. В начале 1944 года германское командование знало, что противник перебросил лучшие дивизии из Италии в Англию. А если еще учесть, что в южных портах Англии сконцентрировалось огромное количество грузов, союзники усиленно бомбили мосты и коммуникации, усилилась подпольная деятельность во Франции, то не возникало сомнений, что высадка союзников произойдет в ближайшее время. И Роммеля и Рундштедта занимали предположения, в каком районе произойдет высадка.

Позже Блюментрит заявил о полной несостоятельности немецких разведывательных служб (абвера). Заключение в тюрьму Остера и одного из его сотрудников в 1943 году нанесло серьезный удар по этому учреждению. Положение не улучшилось, когда один из агентов Канариса в Турции перешел на сторону англичан. Канарис был тут же переведен на незначительную работу в экономический отдел ОКВ. Эрнст Кальтенбруннер, преемник Гейдриха, тут же прибрал к рукам абвер. Впредь СС использовали разведку в собственных интересах.

Рундштедт считал, что союзники высадятся между устьем Соммы и Кале, в то время как командование ВМФ полагало, что высадка произойдет в районе Гавра. Роммель ближе всех подошел к истине, предположив, что увидеть союзников предстоит между Шербуром и устьем Сены. Гитлер был уверен, что союзников обнаружат на берегу Па-де-Кале, однако приказал усилить оборону Нормандии.

В штабе Роммеля выражали недовольство информацией о происходящем на вражеской территории, получаемой от главнокомандующего Западным фронтом, отдела иностранных армий ОКВ и штаба ОКВ. Кроме того, Верховное командование вермахта ничего не сообщало о степени готовности нового оружия. Во всяком случае, Рундштедт возлагал огромные надежды на эффективность «чудо-оружия».

IV

Вторжение началось около двух часов ночи 6 июня десантированием парашютистов в Нормандии. Парашютистов поддерживали планерные части. В трех местах были выброшены крупные десанты. Тысячи самолетов начали бомбить немецкие батареи и укрепления. Ранним утром под прикрытием авиации и при мощной артиллерийской поддержке союзники начали высадку, в которой участвовало сто тридцать тысяч человек, двадцать тысяч танков и другой техники. Немецкое командование оказалось застигнутым врасплох и до шести часов утра не предприняло никаких контрмер.

Гитлер в это время находился в Оберзальцберге. Он имел привычку поздно вставать по утрам и поэтому узнал новости только в полдень. Даже Йодль не посмел разбудить его, чтобы сообщить о высадке союзников. Таким образом, распоряжение о введении в бой учебной танковой дивизии и 12-й танковой дивизии СС было получено только во второй половине дня, зато со строжайшим приказом к вечеру «очистить» район высадки от противника.

Цейтцлер заявил, что это сделать невозможно, и оказался полностью прав. К вечеру 6 июня ситуация с высадкой прояснилась. Противник занял два плацдарма, один размером двадцать пять километров в ширину и десять в глубину в районе восточнее реки Орн и второй на полуострове Котантен размером пятнадцать километров в ширину и четыре в глубину.

Из-за тумана, накрывшего огромный район от Нормандии до Парижа, движение по дорогам было крайне затруднено. Кроме того, французские партизаны взрывали мосты, железнодорожные станции. В результате в сражении смогли принять участие только три танковые дивизии. Штаб командования танковых войск был уничтожен во время воздушной атаки.

Гитлер был абсолютно уверен, что следующая высадка произойдет в районе пролива Па-де-Кале, поэтому большая часть войск, сконцентрированных на берегу Па-де-Кале, все это время оставалась на месте. Так что нет ничего странного в том, что, несмотря на сложные метеорологические условия, первый этап высадки прошел успешно, практически без сопротивления со стороны немцев.

В период между 7 и 12 июня союзники смогли объединить захваченные плацдармы и теперь удерживали фронт протяженностью около девяноста километров. Союзники заблокировали полуостров Котантен с крепостью Шербур. Рундштедт и Роммель настаивали на встрече с Гитлером, желая, чтобы он сам оценил создавшееся положение. Командующие прекрасно понимали, что им не удастся «сбросить противника в воду», как этого требовал Гитлер. Наконец настоятельные требования фельдмаршалов были удовлетворены. 17 июня Гитлер принял Роммеля и Рундштедта вместе с начальниками их штабов в Марживале, где располагался старый командный пункт, хорошо укрытое сооружение, построенное на случай вторжения Англии. Гитлер, по словам Шпейделя, был бледен. Его лицо носило явные признаки бессонницы. Он нервно вертел в руках карандаш и бросал упреки в лицо командующим. Теперь фюрер во время чтения надевал очки, но об этом никто не должен был знать. У фюрера не могло быть никаких слабостей.

Роммель с предельной откровенностью доложил о подавляющем превосходстве противника и едко заметил, что бессмысленно удерживать укрепленные позиции во вражеском тылу. Не испытывая ни малейших угрызений совести, Роммель оценил стратегию ОКВ как «стратегию игорного стола», полностью оторванную от действительности. Он заявил, что враг прорвется к Парижу, а, как доказала история, кто владеет Парижем, тот владеет Францией. Уже высадилось порядка двадцати пяти моторизованных и танковых дивизий. Союзники явно не собираются высаживаться на берегу Па-де-Кале. Роммель потребовал предоставить ему свободу маневра. Гитлер молча выслушал обвинения Роммеля в том, что он доверяет кому угодно, только не своим генералам. А затем фельдмаршал спросил, как фюрер представляет себе окончание войны. Гитлер сердито ответил, что Роммелю следует заниматься военными, а не политическими проблемами.