Тогда Цейтцлер принял отчаянное решение отказаться от дальнейшего сотрудничества. Он сказался больным, и в этот критический момент Генеральный штаб остался без начальника. Выполнение его функций взял на себя Хойзингер, хотя Гитлер, который продолжал работать с оперативным отделом, предполагал сделать начальником Генерального штаба генерала Буле.

В это время началось вторжение (высадка союзных войск. – Примеч. ред.) на Западе, которое, естественно, оказало серьезное влияние на положение на всех фронтах и в самой Германии.

Решение новой задачи было возложено на штаб Верховного командования вермахта. Вторжение наглядно продемонстрировало, что происходит, когда люди, не имеющие опыта ведения войны, стремятся с помощью современных средств связи отдавать приказы, находясь за тысячи километров от передовой. В то время как союзники предпринимали максимум усилий, чтобы действовать согласованно, в рядах немецкого руководства царил хаос. Однако следует признать, что в тот момент даже лучший в мире Генеральный штаб едва ли добился многого. Союзники имели явное преимущество в воздухе и на земле. В этих условиях штаб ОКВ был абсолютно беспомощен. Работу, которую Гитлер взвалил на его плечи, можно было смело отнести к разряду невыполнимых.

I

Шестьдесят три дивизии защищали трехтысячекилометровый участок побережья между Ривьерой и Северным морем. На Западном театре военных действий большинство немецких солдат были слишком стары. Один батальон был сформирован из людей, страдавших болезнями уха. Целая дивизия укомплектована солдатами, имевшими желудочные заболевания и нуждавшимися в специальной диете. Ощущался острый недостаток тяжелых видов вооружения. Частично использовалось оружие, захваченное в Польше, Франции и Югославии.

Распропагандированный Западный вал, состоявший из нескольких опорных пунктов, находился в жалком состоянии, и его нельзя было рассматривать как укрепленный оборонительный рубеж. Силами населения, привлекаемого к работам в порядке так называемой «трудовой повинности», возводились оборонительные сооружения, которые в техническом и тактическом отношении не отвечали условиям современной войны.

Поскольку Западный фронт был одним из военных театров ОКВ, Гитлер нес за него персональную ответственность. Главнокомандующим Западным фронтом был Рундштедт, а начальником его штаба Блюментрит. Эйзенхауэр считал Рундштедта самым талантливым немецким генералом, но, помимо того что Рундштедт был стар и состояние его здоровья оставляло желать лучшего, он не обладал всей полнотой власти.

Командующие группами армий «А» и «Г» Роммель и Блашковиц подчинялись Рундштедту. В состав группы армий «Б» входила 7-я армия под командованием генерал-полковника Дольмана, 15-я армия под командованием генерал-полковника фон Зальмуса и 88-й армейский корпус в Голландии, состоявший из двадцати четырех пехотных дивизий и пяти дивизий люфтваффе. Группа армий «Г» удерживала территорию от Луары до Ривьеры. Вся бронетанковая мощь состояла из двух дивизий СС и трех танковых дивизий, которые поступили в распоряжение командующего группой армий «Б». Для руководства танковым сражением был сформирован штаб танковой группы «Запад» во главе с генералом фон Швеппенбургом, бывшим военным атташе в Лондоне. На деле объединить все танковые части в единый бронированный кулак так и не удалось, и деятельность Швеппенбурга ограничивалась решением организационных вопросов.

Некоторые армии вообще не подчинялись главнокомандующему Западным фронтом. Военно-морской флот под командованием адмирала Кранке подчинялся приказам адмиралтейства, а 3-й воздушный флот под командованием фельдмаршала Шперле – приказам командования люфтваффе. Если союзники имели на период вторжения семнадцать тысяч самолетов, то в распоряжении 3-го воздушного флота было пятьсот самолетов, в основном тренировочных. Только девяносто истребителей и семьдесят бомбардировщиков являлись боевыми машинами. Гитлер обещал поставить тысячу боевых машин на Западный фронт, но это были пустые слова. Объектами бомбардировок союзников были не только железные дороги Франции и Бельгии, но и авиационные заводы. Роммель, помимо того что был командующим группой армий «Б», являлся еще и инспектором Западного вала. С присущей ему энергией он принялся за укрепление оборонительных сооружений. В районах, считавшихся удобными для посадки, вкапывались столбы, а в прибрежных водах устанавливались подводные препятствия. Но дело осложнялось тем, что формально Роммель не имел права отдавать приказы, поскольку Западный вал находился в ведении и люфтваффе, и сухопутных войск, и ВМФ.

Не только деятельность маки причиняла беспокойство в оккупированной Франции. Велась скрытая война между Штюльпнагелем, генералом СС Обергом и специальным представителем Германии в Виши. Оберг держал под наблюдением ведущих генералов, а штаб Штюльпнагеля был одним из основных центров «сопротивления». Закулисная борьба шла и между штабом главнокомандующего Западным фронтом в Сен-Жермен-ан-Лайе и штабом Роммеля в Ла-Рош-Гюйон. Два фельдмаршала, Рундштедт и Роммель, расходились во взглядах в отношении обороны. Рундштедт, офицер Генерального штаба старой школы, свысока смотрел на Роммеля, который не принадлежал к его кругу. Впоследствии Рундштедт в разговоре с Лиддел-Гартом назвал Роммеля человеком, способным проводить незначительные операции. По мнению Рундштедта, Западный вал, который Роммель считал жизненно важным, играл незначительную роль. Рундштедт рассматривал Западный вал всего лишь как первую оборонительную линию. Всю надежду он возлагал на стратегический резерв, состоящий из лучших пехотных дивизий и танков, и считал, что сможет остановить наступление врага. Гудериан, естественно, разделял его взгляды.

В отличие от Рундштедта Роммель придавал Западному валу первостепенное значение и критиковал Рундштедта за то, что он не может оценить достоинства позиционной обороны. К тому же Роммель сильно сомневался, что превосходящие силы авиации союзников дадут возможность осуществлять маневры большим танковым армиям. Роммель считал, что все решится в течение суток после начала вторжения, а потому все танки должны быть сконцентрированы в прибрежной полосе.

Гитлер в значительной степени разделял точку зрения Роммеля, хотя его мнение основывалось на несколько иных соображениях. Он зашел так далеко, что запретил подготовку планов на случай успешной высадки союзников. Мало того, он сохранил за собой исключительное право вводить в бой танковые войска. Это он предполагал сделать из своего штаба, расположенного в Восточной Пруссии.

В конечном итоге Рундштедт и Роммель пришли к компромиссному решению – оставить на берегу только усиленную пехоту и артиллерию. Оба командующих сошлись во мнении, что лучшее, что может сделать Гитлер, это закончить войну. Им хватило ума предложить Гитлеру приехать во Францию, чтобы они могли изложить ему свою точку зрения, но их предложение не имело успеха. В своих воспоминаниях Монтгомери высказал мнение, что успешность высадки союзников обеспечили два момента. Во-первых, немцы затянули с введением танков, а во-вторых, не сумели мгновенно нанести контрудар.

II